Коля посмотрел на чашку. Шульман кивнул, Слонимский быстро ее наполнил, поставил чайник и потянулся за салфеткой. Он снова потел.
– Двести страниц… Это же книга.
– Если книга, то совсем тоненькая. Достоевский слабал «Игрока» за двадцать шесть дней, а там на наши деньги – семь авторских листов[12]. Не смотри на меня такими глазами, я диплом по нему писал. Мне и русская идея по плечу, но, увы, совсем нет времени, а отказывать таким солидным клиентам… Неправильно со всех точек зрения, если ты понимаешь, о чем я… Двести страниц машинки это восемь листов с мелочью. Два месяца – за глаза и за уши.
– У Достоевского были диалоги, – Коля взял чашку, понюхал содержимое и решил пока не пить.
– А ты можешь поиграть с полями и отступом – да кого я учу вообще…
– Ничего не понимаю, – сказал Коля. – Саша, ты что-нибудь понимаешь?
– А меня тут не было, – буркнул Слонимский, утираясь салфеткой.
– Ну а ты что-нибудь понимаешь? – с нажимом спросил Коля, глядя Шульману в глаза.
Ему все это не нравилось, отдельно не нравился заказчик, который может испортить жизнь, отдельно не нравился Шульман, скрывавший какую-то подлянку… И почему до сих пор ни слова о деньгах?
– Я понимаю, что тебе предложено написать русскую идею за тысячу рублей, – сказал Шульман и мило улыбнулся.
– Зачем?! – машинально ляпнул Коля.
– Не зачем, а за тысячу рублей. Ты напишешь русскую идею, отдашь мне и забудешь навсегда. А я через неделю принесу гонорар. И мы с тобой, как прежде, будем друзьями, и если заказчик останется доволен, можно рассчитывать на дальнейшее сотрудничество. То есть ты можешь рассчитывать на меня.
– Выпьем, – решил Коля.
Он проглотил коньяк, не чувствуя вкуса, и уставился на Слонимского. Саша был не дурак подраться, особенно во хмелю, Коле много раз приходилось его усмирять во избежание неприятностей. Сейчас Коля представил, как они уводят Шульмана в туалет, а там Слонимский дает этому прощелыге под дых, сбивает на пол и пинает до тех пор, пока тот не расскажет все-все-все…
Кажется, Слонимский понял Колю без слов, потому что взопрел прямо на глазах.
– Об идее – можно подробнее? Какая она должна быть?
– Захватывающая. Чтобы душа развернулась, а потом обратно завернулась.
Коля поморщился. Он не любил советские комедии.
– Чего надо заказчику? На сближение с Западом или наоборот? Православие-самодержавие или свобода-равенство?
– В первую очередь заказчику нужна честная и искренняя идея, – сказал Шульман. – По-настоящему русская.
Ничего он не знает, понял Коля. Он перекупщик. Его даже бить ногами без толку. Хотя ужас как хочется.
– Родная, – сказал Шульман. – Наверное, это самое подходящее слово.
– Родная, – повторил Коля.
Почему я еще не встал и не ушел, думал он, почему я сижу тут и слушаю его? Это же идиотизм. Или какая-то нелепая провокация. Это вполне могло бы мне присниться. Может, я все-таки сплю? Попросить напарника дать мне пощечину? Но тогда мы спугнем Шульмана. А Сашка так старался. И рассчитывает, естественно, на свой процент. От десяти до пятнадцати. А у Сашки вообще-то семья…
Дальше случилось то, чего Коля сам от себя не ожидал.
– Надо три месяца, – сказал Коля твердо. – И выбивай аванс. Тебе заказчик обещал полторы тысячи. Половину он не даст, вынь из него пятьсот.
Он поймал острый понимающий взгляд Шульмана и добавил:
– Только не думай, что эта пятихатка на двоих, я заберу все.
Шульман помотал головой.
– Как знаешь, – Коля пожал плечами и кивнул Слонимскому. Тот поболтал чайником, где плескалось на донышке, и с четкостью, отточенной многолетней практикой, разлил остатки на троих.
– Всегда найдутся другие писатели, – сказал Коля, салютуя чашкой. – И другие заказчики.
– Я дам вперед двести, – предложил Шульман. – Только потому, что мы давно знакомы, и я верю в тебя. Из своего кармана дам. И постараюсь договориться на три месяца.
– Пятьсо-от, – проворковал Коля и выпил.
Шульман пить не стал, он изучающе рассматривал своего визави. Не так, словно впервые его видит, но с каким-то новым интересом. Со свежим взглядом на журналиста Королева, интеллигентного раздолбая.
Журналист Королев тем временем размышлял, отчего ему так хочется побить Шульмана. Ох, не надо было этому пижону говорить, что у него, мол, времени нет, а то бы сам все написал. И дипломом по Достоевскому хвалиться – не надо. Коля нюхом чуял людей, способных «делать текст», и злился, когда
