– Эти ублюдки используют дрон для воздушной разведки, – отозвался шериф.
– Какие сукины молодцы. Рон. Ты сможешь попасть?
– Да драть вашу мать, заткнитесь на хрен и дайте сосредоточиться!
Майор пожал плечами и уселся на пол, рядом с Карлом.
– Я думаю, ни Базз Олдрин, ни Халк Хоган не одобрили бы сейчас лексикон этого лысого увальня, – вздохнул Евгений.
– Юджин, ради всего святого… – прорычал Джонсон и тут же затих, сделав глубокий вдох.
Шериф даже отшатнулся, когда громыхнул выстрел. Пуля выбила один из четырех моторов, разнеся его и раму квадрокоптера вдребезги. То, что осталось от дрона, начало быстро снижаться, вертясь волчком.
– Вот и все. Я оставил их без глаз, – усмехнулся Джонсон и тут же виновато посмотрел на Риггза.
– Вот черт. Извини, Карл.
– Ха-ха. Очень смешно, твою мать, – скривился шериф.
– Послушай, Карл, сколько здесь человек осталось? – спросил Сапрыкин.
– Теперь, когда к нам присоединились вы двое, нас шестнадцать.
– И разве все поместятся в «уазик», когда надо будет уносить ноги?
– Боже, какие же смешные названия у ваших машин, – вздохнул шериф. – Каждый оставшийся здесь принял решение осознанно. Это понимание того, что, скорее всего, он остался здесь навсегда.
– Давай без пафоса, Карл. Сколько человек поместится?
Шериф с тоской посмотрел на могучую фигуру Джонсона.
– Все поместятся. А вот выдержит ли шасси, я не знаю.
– Тише. – Рон поднял руку. – Вы слышите?
Из руин города доносились яростные вопли и речевки толпы.
– Ты разозлил их уже второй раз за сутки, дружище, – усмехнулся Сапрыкин. – Теперь их задницы превратились в огненные вулканы от злости. Похоже, началось…
Для них это была игра ва-банк. Они поставили все на этот уголок земли, так напоминавший испепеленное прошлое. Здесь много дикого зверя, птицы и рыбы. А значит, здесь много еды. Солнечный свет безопасен. Тихая гавань, надежно укрывающая от океанских штормов, где можно подлатать «Новый порядок». Здесь есть все для начала строительства нового этапа их государственности, которая однажды должна поглотить весь земной шар, подчиняя горстки выживших себе. Здесь нет жутких тварей, превращающих жизнь в иных регионах в сущий кошмар. Но здесь кое-кто похуже. Чертовы, жалкие, несломленные людишки, имеющие наглость сопротивляться «Новому порядку». Будь они более кроткие и несколько сговорчивей, давно украсили бы пиршеские столы Великих Поводырей и их отчаянных сынов. Но нет… Они обороняются, устраивают вылазки, убивают. А еще и посмели посягнуть на святое. На сам «Новый порядок»! На их корабль-дом-государство! Теперь, ставки высоки, как никогда. Великие Поводыри посулили всем, кто, будучи участником решающей битвы, добудет для них победу, великие блага. Каждому павшему – вечное бессмертие. Но если они не оправдают возложенных на них надежд и не смогут в очередной раз доказать свои боевые качества – нет ничего в целом мире страшнее гнева Великих Поводырей.
Сейчас, сотни накачанных ненавистью и адреналином бойцов должны сокрушить бессмысленное сопротивление здесь. А потом, главный оплот местных аборигенов, что находится на противоположном берегу, окажется в удушающем кольце и все будет кончено за считаные дни.
Первая волна – сотня каннибалов. Вторая – столько же. Третья – еще одна сотня. Следом шли несколько десятков каннибалов, которые должны будут собирать павших. Ведь каждому павшему обещано бессмертие. А для этого он должен быть съеден товарищами.
Они шли к Нью Хоуп, даже не подозревая, что здесь им противостоит всего шестнадцать человек.
– Теперь это наше Аламо![37] – громко произнес Карл Риггз, щелкая затвором оружия.
– И наша Брестская крепость! – вторил ему майор Евгений Сапрыкин.
– Что за крепость такая? – тихо спросил шериф.
– До чего же вы, американцы, не образованные. Эта советская крепость сопротивлялась нацистам дольше, чем некоторые европейские страны. Потом, как-нибудь, расскажу подробнее.
– Потом расскажешь? А ты оптимист…
– А разве не такие люди дрались в Аламо или Бресте? – подмигнул Карлу майор.
