— Не стоит, господин Литин, — широко улыбнулся кок.
Тина растерянно хлопала глазами, глядя вслед мужчине, не зная, что ей делать дальше. Заставил ее очнуться еще один подзатыльник, несильный, но обидный.
— Жрать пришел? — грубовато спросил Барту. — Садись. И не вздумай открыть рот.
— Как же я буду есть? — пробурчала мадемуазель Лоет.
Барту приблизил к ней свое лицо и пугающим полушепотом спросил:
— Ты знаешь, Сверчок, что умников никто не любит?
— Знаю, — поморщилась Тина и села на освободившийся стул, еще теплый после ее хозяина.
— Тогда не умничай, — отчеканил кок, отворачиваясь от девушки.
Позавтракала мадемуазель Лоет быстро и в полной тишине, а после побыстрей сбежала, чтобы найти Альена Литина и обрушить на него всю мощь своего актерского таланта. Однако в каюте его опять не было. Нахмурившись, Тина скрестила руки на груди и постучала босой стопой по полу, раздумывая, куда запропастился этот несносный хозяин, когда он так нужен. Да к чертям! Она должна попасть на берег!
Тряхнув головой, девушка поспешила на поиски Литина. Впрочем, долго искать не пришлось: она подняла голову и заметила Альена. Он стоял рядом с капитаном, они вели оживленный разговор. К ним с явным интересом прислушивался рулевой. Мадемуазель Лоет поспешила к нему, успев услышать:
— Конечно, господин Литин, вы совершенно правы.
— Благодарю вас, капитан Верта, — улыбнулся молодой человек.
Тина встала за его спиной и демонстративно покашляла, но ее наниматель протянул руку в сторону капитана:
— Позволите?
— Безусловно, — ответил тот, протягивая своему пассажиру подзорную трубу.
Альен раскрыл ее, повернулся лицом к Тине и приставил трубу к глазу, глядя вдаль поверх ее головы. Мадемуазель Лоет помахала руками, привлекая внимание господина Литина, и он тут же повернулся к ней спиной, глядя в противоположную сторону. Однако юное создание не привыкло легко сдаваться, поэтому скользнуло вперед, встав перед Альеном, поднялось на цыпочки и потянулось вверх, уткнувшись носом в линзу подзорной трубы.
— Всевышний! — вскрикнул Литин, отпрянув. — Капитан Верта, что за дьяволовы дыры на горизонте?
Господин Верта, сохраняя на лице каменное выражение, приблизился к пассажиру, забрал у него из рук подзорную трубу и посмотрел вдаль.
— Должно быть, вам почудилось, господин Литин, — заметил он, — горизонт чист.
— Да как же?! — возмутился Альен, снова забрал трубу и целенаправленно ткнул ею Тине в нос. — Вот! Вот они, смотрите сами!
— Действительно… — задумчиво протянул капитан, припадая глазом к окуляру удерживаемой Альеном трубы. — Дьяволовы дыры. Из них идет пар, даже стекло запотело. Извержение?
— Вполне возможно, — важно кивнул Литин. — Чувствую, приближается взрыв. — Он вновь посмотрел в трубу, склоняясь вслед за Тиной, пытавшейся увернуться. — Быть может, это морское чудовище? Я слышал, в этих водах водится одна особь…
— Довольно! — заорала Тина, вырывая из рук нанимателя подзорную трубу.
— О, — невозмутимо отозвался Альен. — Так вот ты какое, морское чудовище.
— Простите, господин Литин, — произнес капитан Верта, чье лицо сейчас напоминало по цвету свеклу. — Я покину вас ненадолго.
Он спустился на палубу, и уже оттуда до Тины и ее нанимателя донесся взрыв хохота, тут же загоготал рулевой, а господин Литин мило улыбнулся. Только мадемуазель Лоет было не до смеха. Она заскрежетала зубами, сжала кулаки и выпалила:
— Сами вы чудовище, хозяин! — и бросилась прочь.
— Ты мне льстишь, Сверчок, — крикнул ей вслед Альен и наконец тоже рассмеялся.
Зарычав, девушка потрясла кулаками и стремительно исчезла, бормоча проклятья и посылая работодателя так далеко, что сам он вряд ли бы догадался, что туда может попасть человек. Горя жаждой мщения, Тина направилась в каюту Литина, еще сама не зная, что бы такого сотворить, чтобы душа ее успокоилась. Это же надо! Нет, вы только подумайте! Чтобы ее… ЕЕ — дочь самого Вэя Лоета — унизили на глазах всей команды! Да как он вообще смел?! Береговая крыса! Хлыщ! Гарпун ему в печень и якорь в холеный зад! Нет, какова наглость! Чтобы так обращаться с девицей…
— Дьявол меня дери, — проворчала Тина, останавливаясь у дверей пассажирской каюты.
Несправедливость собственных возмущений смутила мадемуазель Лоет. Какая, к чертям, девица? Она же юноша, и обращаются с ней соответственно. Хочешь, чтобы перед тобой расшаркивались и исполняли капризы, — надевай платье. Но этого-то Тина делать и не собиралась. Меньше всего ей хотелось, чтобы с ней обращались соответственно ее полу. Все затрещины она сносила спокойно, принимая их как должное. Как говорил мэтр Мулер, отец Сверчка, парню ум только хорошей оплеухой и можно вложить, чтобы он запомнил: глупость и самоуверенность наказуемы. Вот Тина и воспринимала все, что перепадало ей на борту «Алиани», как часть мужского воспитательного процесса. Захотела быть мужиком — будь им.
Обдумав все это, мадемуазель Лоет пришла к выводу, что мстить — себе вредить. Значит, нужно не лезть в бутылку, напрашиваясь еще больше на неприятности. Нужно дружить с нанимателем. В конце концов, она сама согласилась работать на него, вот и стоит начать отрабатывать хлеб. Подумав еще
