подставь она сильную часть клинка, меч перерезал бы жилу.
– Люсиль? Ты цела?
Она обернулась. Подбежавший Антон стоял рядом, сжимая свой странный артефакт в руках.
– Я видел, как ты билась, – сказал виновато, – но не решился стрелять – мог зацепить тебя. А ты ловко!
Люсиль только фыркнула: нашел с кем сравнивать! С каким-то наемником.
– Еще кто есть? – спросил Антон, осматриваясь.
– Думаю, кончились, – ответила Люсиль. Она вытерла клевец об одежду убитого и, выпрямившись, сунула его за пояс.
– У тебя кровь на шее, – сказал Антон.
– Царапина, – сказала Люсиль. – У тебя рука в крови.
– Ерунда. Стрелой поцарапало.
– Зачем ты снял перчатку? Она удержала бы кровь.
– В ней палец курок не чувствует, – ответил Антон.
Люсиль не знала, что такое «курок», но уточнять не стала. Закрутила головой, шаря глазами по земле.
– Что ищешь?
– Медальон с камнем. Этот, – она указала на труп, – перерубил цепь.
Антон забросил свой артефакт за спину и присоединился к поискам. Он и нашел медальон. Тот зарылся в листву. Если б не торчавшая цепочка…
– Держи! – Антон протянул ей медальон. Он лежал на его окровавленной ладони, отсвечивая красным камнем. Люсиль взяла его левой рукой – тоже окровавленной. В следующее мгновение ее тряхнуло, и возле их голов возникло свечение. Ненадолго. Затем пропало.
– Ух, ты! – воскликнул Антон. – Это что?
«Единение! – едва не сказала Люсиль. – У нас состоялось Единение. Но как?» «Его кровь попала на камень, – подсказал внутренний голос, – и ты взяла его окровавленной рукой. Специально». «Заткнись! – приказала Люсиль. – Это вышло не предумышленно». «Ага! – мерзко хихикнул голос. – Тогда почему брала левой? Ты ведь правша». Люсиль мысленно приказала голосу заткнуться и встряхнула головой.
– Это проявление Силы, – ответила Антону. – На камень попала кровь.
– Понятно, – сказал он. – Тогда пошли? А то наши, наверное, тревожатся. Они слышали взрывы и стрельбу.
– Пошли, – согласилась Люсиль.
Они выбрались на дорогу и зашагали к обозу.
Снился Антону странный сон. Будто смотрит он программу «Время». И когда большая стрелка часов на экране коснулась цифры «12», появилась знакомая заставка. Однако музыка Свиридова не прозвучала. Зато в левом углу возникли красные флаги с траурными лентами на фоне здания, и голос диктора Кириллова сообщил:
– Вчера до глубокой ночи и сегодня утром продолжалось прощание трудящихся Москвы, представителей других городов и союзных республик нашей страны, а также зарубежных организаций с Леонидом Ильичом Брежневым…
«Брежнев умер! – понял Антон. – Когда?»
Ему стало горько. Антон не испытывал к генсеку любви. Биографию Брежнева изучали в школе, на военной службе солдаты зубрили имена и должности членов Политбюро, но все это было далеко. Где-то там, в Москве, обитали небожители, управлявшие великой страной. В дни государственных праздников их портреты появлялись на зданиях, люди несли их на демонстрациях, но от этого руководство страны не становилось ближе. Наоборот. Но сейчас Антон почувствовал себя осиротевшим.
Тем временем на экране телевизора возник зал Колонный зал Дома Союзов. Стены его задрапировали красной и черной материей. Даже люстры забрали в черную, но редкую ткань, которая позволяла им светить, но, одновременно, свидетельствовала о трауре. Антон впился глазами в экран. Он видел, как подходили к гробу иностранные делегации, узнал Индиру Ганди, затем диктор объявил:
– В последний почетный караул у гроба покойного встают товарищи Андропов, Горбачев, Гришин, Громыко, Кунаев…
Камера показывала членов Политбюро, и Антон почувствовал что-то неправильное. Лица были знакомые, но в то же время другие. «Они постарели! – внезапно догадался Антон. – Это происходит не сейчас, это в будущем».
Удивительно, но он почувствовал облегчение. Осознание, что Брежнев еще не умер, принесло радость. Антон уже с любопытством стал следить за происходящим на экране. Гроб вынесли из Колонного зала, уложили на орудийный (диктор сказал «артиллерийский») лафет, и БРДМ с задранным к небу стволом крупнокалиберного пулемета повлек его к Красной площади. Там уже ждали выстроенные в парадные коробки войска и «трудящиеся» с портретами покойного генсека. Гроб переложили на постамент перед Мавзолеем, и руководители партии потекли по ступенькам вверх.
– Траурный митинг открывает Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов, – сообщил Кириллов.
