взглядом.
Райдер нахмурился:
– Я знаю, что делаю. Но это не значит, что и все остальные знают, что делают они.
Самомнение этого человека просто зашкаливало.
– И вам было известно, что СЭМ-Э заикается?
Райдер остановился и наморщил лоб.
– Что?
Кора постучала себя по виску:
– Он заикается. Он раздражается. Забалтывается в неподходящее время. Должна признать, это довольно мило и вызывает симпатию. Но я не представляю… – Она оборвала себя, вспомнив, что линия, возможно, не защищена. – Я не представляю, каким он должен быть. Никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Подозреваю, что он действует не вполне в рамках спецификации.
Лицо Райдера по-прежнему было непроницаемо, как у игрока в покер.
– Спасибо за обратную связь, лейтенант. Не забывайте, что СЭМ-Э – экспериментальная модель, так что некоторые неполадки ожидаемы. Я пришлю заплатку в ближайшее время. По меньшей мере заикание будет устранено.
Кора уставилась на своего начальника. Он действительно мог запросто нарушить галактический закон и этику, поставить под угрозу будущее человечества как вида. Девушка покачала головой, приняв решение. У нее есть работа, но, когда она закончит, у нее не будет никаких оснований оставаться в Инициативе «Андромеда» и рисковать свободой, а то и жизнью.
Она получит расчет – и до свидания.
– Как скажете… сэр, – сухо ответила Харпер. – Так что насчет шаттла?
Райдер сложил руки на груди. Кора не могла сказать, почувствовал он ее неудовлетворенность или нет. Может быть, она совершенно его не интересовала.
– Я дам вам шаттл на время выполнения миссии. Он придет на автопилоте. СЭМ-Э поможет пилотировать.
– Я не пилот.
– С помощью СЭМ-Э вы им станете. – Райдер махнул рукой и отвернулся.
Кора какое-то время молча смотрела на его профиль. Новые испытания. Снова необходимо доказывать свою состоятельность. Конечно, если она и в самом деле собирается оставить все позади и отправиться в Андромеду, то нужно подготовиться. Погрузиться в дело. И Райдер должен доверять ей безоговорочно. Но для этого ей придется очень постараться.
– Отлично. Как скажете. Спасибо. Я вернусь с вашим кодом – или мертвая – в течение недели. – Харпер отключилась, прежде чем Райдер успел ответить, а потом постояла несколько мгновений в тишине, думая, не совершила ли она только что ужасную ошибку. И даже не одну.
Девушка проверила время. У нее оставалось еще двадцать минут защищенного соединения. В принципе, деньги за него можно вернуть, но… Рука почти самопроизвольно нажала кнопку вызова. Когда система задала вопрос, Кора на автопилоте выпалила:
– Низира Т’Кош, Тессия.
Она даже не удосужилась посчитать, который теперь час на родной планете азари. И когда увидела на экране данные об установленном соединении, сразу поняла, что на Тессии было глубоко за полночь. И все же…
– Харпер?
На сей раз голограмма показывала сидящую за столом азари. Полноватая, кожа синее, чем у большинства представителей ее расы, все еще довольно красивая, хотя Кора и знала, что Низире больше шестисот лет. Ожидаемо на командире «дочерей Талейн» была черная защитная одежда, которую предпочитали многие спецназовцы. И она продолжала работать, несмотря на поздний час.
Голокамера у Низиры, вероятно, имела усилитель сигнала, потому что Кора видела всю комнату, включая двух спящих мужей Низиры, крогана и турианца, делящих все ту же громадную кровать. Низира отодвинула датапад, в который смотрела до соединения, и подалась вперед, чтобы лучше видеть свою собеседницу.
– Кажется, ты расстроена.
Коре пришлось подавить желание горько рассмеяться. «За одну неделю, прошедшую с того дня, как я оставила „Дочерей“, я стала грабителем, была предана другом и оказалась по уши втянута в трансчеловеческий этический кошмар. А еще меня чуть не убили». Но это было бы нытьем, а нытья Низира не выносила. Как и Кора.
Поэтому девушка только спросила:
– Почему вы отправили меня к этим людям?
Не совсем настоящие брови Низиры удивленно взлетели вверх, она откинулась на спинку, на ее лице мелькнуло задумчивое выражение. Потом она сказала:
