курвы. И Нинка покрепче сжала в руке миниатюрный перцовый баллончик, который, если понадобится, она собиралась пустить в дело.
– Так что ты там пиликала, скрипка моя однострунная? – уже совсем другим голосом спросила Нина, входя в пустой светлый туалет, в котором по сравнению с танцполом была благословенная тишина – лишь негромко играла музыка. Алина, стоящая у раковины, даже и не посмотрела на соперницу – взгляд ее был направлен в глаза собственному отражению в большом прямоугольном зеркале.
– Передай подруге, что еще есть время все исправить, – сказала она. – Пусть оставит Дракона. И я обещаю, что забуду о ней.
В ее голосе не было сарказма, усмешек или иронии. Одно лишь только обещание и серьезность, и блондинке это не понравилось.
– Лескова, ты понимаешь, что больная? – прямо спросила Нина. – Тропинин тебя бросил. Выбрал ее. Тебе не кажется, что все претензии – к нему, а не к моей подруге?
– Она выбрала за него, – Алина глядела в глаза своему неподвижному отражению. – И забрала Антона. Он глупый. Решил, что это любовь, – Лескова замолчала, стиснув зубы. В глазах ее, как звезды на черном небе, сияла ярость. – Только это не любовь, Журавль. Это большое заблуждение.
Ниночка приподняла и без того высокую бровь.
– Да у тебя диагноз, Лескова. Антонофриния. Честно – не понимаю, что вы нашли в этом белобрысом выродке. Певец-то он, может, и хороший, – словно забыла Ниночка, как сама убивалась по нему, – а вот человек – дрянь. Мне тебя даже жалко, милая. Сколько лет вы встречались? Около пяти? Теперь понятно, почему ты стала поехавшей, – усмехнулась она. – После стольких лет рядом с этим двуличным вантузом.
– Не говори о нем, Журавль, – предупредила Лескова с тихой угрозой. – И Катеньке не забудь сказать, чтобы готовилась к ответу.
Она, наконец, перевела глаза с отражения на Нину. Их взгляды встретились.
– Твоя Катенька – его очередная игрушка. На месяц, два или на год. В твоих интересах защитить ее. Мне надо вернуть Дракона. Тебе – помочь подружке. После Дракона сложно прийти в себя, – прошептала Алина, и Нинке стало не по себе. – Справиться ли Катенька с этим?
– Как ты заботишься о моих друзьях… Я растрогана. Стоп, Лескова. Ты мне предлагаешь сделку?
Алина улыбнулась уголками губ.
– Не заставляй меня думать, – ухмыльнулась Нина.
– А ты не так безнадежна. Да. Сделку.
– О'кей. Ты пытаешься рассказывать о своей невероятной настоящей любви к Тропинину. Я бы, может, и поверила, но ведь в похудении тебе помогали оба братика, – подмигнула Ниночка, используя информацию о Кирилле, которую узнала от Радовой. – Кто из них лучше: Антон или Кирилл? Или Кирилл заменяет тебе Антона? – в голосе Нины слышался яд.
Ответа Нина не получила – Алина с размаху ударила ее по щеке.
– Не смей говорить обо мне своим грязным языком, – прошипела Лескова.
Кажется, Журавль только этого и ждала. Она молнией бросилась на Алину, ударив по скуле и вцепляясь в волосы, и повалила ее на кафельный холодный пол. Лескова, впрочем, не испугалась, и уже в ее пальцах виднелись белые волосы.
Журавль оказалась сверху, сидя на животе Алины, та попыталась сбросить с себя столь тяжелую ношу – и девушки покатились по полу, что характерно, совершенно молча, точно зная, что не стоит привлекать внимание посторонних к своим разборкам.
Хоть Лескова и была сильной и проворной, но Нинка все же оказалась сильнее и вновь очутилась сверху, попытавшись схватить Лескову в захват – правда, ничего не получалось из-за обтягивающего платья, да и соперница крепко вцепилась в ее волосы, а потому голову блондинке пришлось склонить к Алине, дабы не лишится прядей.
Обе девушки не слишком хорошо соображали, что делают. Обоюдная ненависть пьянила почище алкоголя.
На какое-то мгновение они обе замерли.
– Отпусти меня, – прошипела Алина, морщась от боли.
– Бегу, – выдавила тяжело дышащая Нинка, – трусы на ходу роняя…
– Я твои трусы сейчас запихаю тебе в рот, – пообещала зловеще Лескова, пытаясь вырваться – не получалось.
К чему бы привели столь сильные, почти яростные объятия, осталось загадкой, ибо дверь в туалет неожиданно открылась, и на пороге появились девушки – те самые, из компании глядевших на Алину и Нину молодых людей. Фразу про трусы они расслышали и в обалдении уставились на лежащих на полу Лескову и Журавль. В глазах подруг они страстно обнимались прямо на кафеле.
– Ой, продолжайте, – пролепетали девушки, неправильно поняв ситуацию.
– Что там? – заглянули в женский туалет и парни, сопровождающие их – мужской находился напротив.
– Да тут… – растерялись девушки, не зная, что ответить, зато молодые люди тотчас все поняли. Раздались удивленные голоса и смех.
Нина и Алина же как-то мгновенно отлепились друг от друга – растрепанные, тяжело дышащие, злые. У Алины саднило скулу – все-таки Журавль здорово ударила ее, наверное, до синяка, у Нины было порвано платье в двух местах: на юбке появился впечатляющий разрез, а декольте стало слишком уж откровенным. Да и губа была разбита.
Алина стрелой устремилась к выходу.
