изредка смотрел на нее долгим взглядом.
Зачем Нине понадобилось лететь в Москву, молодой человек сначала не совсем понимал, не особо веря, что такая, как Нина, безумно хочет выступить на какой-то там научной конференции, о которой ему все уши прогудел Виктор Андреевич, и лишь потом узнал, что девчонка хочет попасть на концерт каких-то там заграничных рокеров. Имя их было на слуху, и Матвей слышал даже пару песен. Но поскольку поклонником данного жанра не являлся, куда больше ценя музыку электронную, клубную, техно, хаус или же, на крайний случай, качественный транс, то вот оглушающий звук барабанов и ревущих бас- гитар казался ему чем-то диким, неприятным, совершенно немузыкальным, как и вопли солистов, переходящие в звериное рычание.
Матвей, конечно, слышал историю – между прочим, от Ирки, что у Ниночки был поклонник-музыкант, с которым, по ее словам, у той было «все капец, как серьезно», однако относился к этому с долей превосходства. Естественно, он лучше какого-то там очередного нефора, возомнившего себя рок-стар, и если уж тот сумел добиться Нинкиного расположения, то и он, Матвей, сумеет. А почему бы и нет? Отношений с девушками у молодого человека было достаточно, да и просто женским вниманием он был не обделен, однако вот эта самая Журавль еще в далеком подростковом возрасте запала ему в душу. Во всем виноват тот чертов поцелуй, который Матвей, человек, в общем-то, не слишком сентиментальный, помнил до сих пор. Два поцелуя с Ниночкой – в подъезде и около бара разбудили это воспоминание, и теперь Матвей хотел бы получить от Журавля нечто большее. Да и дядя его был не против возможных отношений между племянником и крестницей. Даже Виктор Андреевич против почти не был – по крайней мере, не обзывал Матвея последними словами и даже пару раз похвалил за деловую хватку. Конечно, все подпортило заявление мстительной девчонки, что Матвей к ней приставал, когда напился – так она свела с ним счеты за ту небольшую шутку, и дядя имел с ним долгий и не слишком приятный разговор, в ходе которого Матвей пытался объяснить, что Ниночка лжет. Но, вроде бы сейчас, когда прошла пара месяцев, дядя успокоился. И сам молодой человек, возмущенный такой наглостью, – тоже.
Зачем Матвей согласился на предложение Ниночки, которая недавно позвонила ему неожиданно и пригласила на «серьезный разговор», он и сам не до конца понимал. Наверное, все из-за той же симпатии, которую он к ней испытывал. К тому же ему было интересно, что затеяла эта лиса, как в шутку прозвал ее крестный. Просьба Ниночки была интересной – она, вдруг став милой и заботливой, предложила обмен: Матвей едет вместе с ней в Москву в качестве сопровождающего, а она, так и быть, поиграет роль его девушки перед друзьями. О том, нужно ли это самому Матвею, Нинка и не спрашивала даже, явно уверенная в том, что от ее предложения тот не откажется.
– Год, – тотчас нашелся Матвей, которому все это казалось дико забавным. К тому же столицу в ближайшие дни он и так планировал посетить по делам.
– Что – год? – спросила Ниночка, в голубых красивых глазах которой светилось безграничное терпение.
– Абонемент, – с улыбкой пояснил ей Матвей. – Мы пользуемся друг другом год, неограниченное количество раз. Я буду сопровождать тебя, куда тебе понадобится и сколько, а ты – играть роль моей девушки на тех же условиях.
Хорошенькое личико девушки скривилось – маска ангела слетела.
– Что же я слышу? – спросила она противным голосом. – Что за треск раздается? Это же твоя харя трещит!
– Тебе кажется, – покачал головой молодой человек, в который раз поражаясь ее актерским способностям. Ну и девушка!
– Это тебе кажется. По морде вон уже трещины ползут, – мрачно заявила Журавль. – Полгода.
– Девять месяцев, – любил торговаться Матвей. Была в нем все-таки деловая жилка.
Нина одарила его еще более мрачным взглядом.
– Пять месяцев.
– Восемь.
– Четыре.
– Ты странно торгуешься, – пожал плечами парень.
– А ты вообще с приветом, но я же молчу, – парировала Нинка.
– Ну что же, тогда я, наверное, пойду, – поднялся на ноги Матвей.
– Куда ты, – тотчас поймала его за руку блондинка, и голос ее теперь напоминал воркование. – Что ты говорил? Пять месяцев, да, милый?
– Это ты говорила, – усмехнулся Матвей, которого всегда забавляло, когда парни клюют на такие простые уловки представительниц прекрасного пола, как нежные слова, ласковые улыбки, зазывные взгляды, прикосновения… Но стоило Ниночке использовать этот арсенал женского оружия, как он растаял.
– Хорошо, давай пять, Нина, – сдался он, решив, что ему хватит и этого срока, чтобы покорить эту девушку с непростым характером.
Это было для него сродни игре – по крайней мере, Матвей сама себе говорил так. И отсчет ее пошел.
Катя повернулась вдруг и поймала его взгляд, направленный на спящую Ниночку.
Матвей улыбнулся девушке, и та несмело улыбнулась в ответ. Характер ее был не в пример лучше, чем у ее подружки. Но если бы Ниночка Журавль обладала ангельским нравом, стала бы она той, к которой так необъяснимо влекло Матвея?
Вряд ли.
