произвести реформы. Разумеется, я не рассчитывал на прямое вмешательство со стороны Иномирья. Кстати… — царь взялся за дужки очков и нацелил откровенно тревожный взгляд на измученное лицо Верховного главы, — разве юный Родрик Гордано не сыграл во всем этом никакой роли? Не припомню, чтобы вы упоминали о нем, маг.
— Ваше величество, — сказал Верховный глава, — я ничем не заслужил такого обращения… такого деспотического, однобокого подхода! Понятия не имею!.. — Голос его сорвался.
Царь воспользовался тем, что голос Главы сорвался, и продолжил задумчиво, но настойчиво:
— Вы говорили, что юный Фило и кентавр непостижимым образом проникли в глубины цитадели в компании молодой женщины из Иномирья и ее ребенка, однако так и не разъяснили мне, в чем была причина…
Верховный глава взял себя в руки.
— Я унаследовал традицию, — придушенно выдавил он. — И прилагал все старания, чтобы сохранить ее, ваше величество. Я… Я все это время вел себя гуманно и милосердно, как предписывала традиция. Традиция говорила мне, что мой долг — приютить дам, попавших в беду. Я не сделал ничего дурного. Я принял их как гостей, я постарался выяснить, как отправить их домой. При этом я постоянно напоминал им о нашем Обете и о его связи с вибрациями — и что я получил в награду? Пропал Арт, пропали его ценности. Откуда мне было знать, что они из Иномирья? Традиция говорила мне, что обитатели Иномирья — не люди!
Отчаяние Главы было неподдельно. Глэдис пожалела его, хотя и понимала, что отчасти это шумовая завеса, чтобы замаскировать факты. Царь тоже так решил. Руки его по-прежнему придерживали дужки очков, чтобы окуляры были направлены на Верховного главу.
— Маг, в том, что вы хороший человек, я не сомневаюсь, хотя и предпочел бы, чтобы вы были чуть меньше привержены традициям. Было бы полезно чуть глубже исследовать Иномирье, чуть чаще сомневаться в традициях. Так вот, если помните, я спрашивал вас о юном Гордано.
Верховный глава снова с явным усилием взял себя в руки:
— И верно, ваше величество. Прошу меня извинить. Я потрясен и не вполне владею собой. Полагаю, что этот юноша в числе плясунов, которые в данный момент требуют в Арте моей крови.
Джимбо пихнул Глэдис, но она в этом и не нуждалась.
— Лоуренс! — воскликнула она. — Это наглое вранье! Сам знаешь. Ты отправил Тода шпионить в мой мир. Я это знаю, потому что повстречала его по дороге сюда. Это не то чтобы совпадение, ваш-величество, — объяснила она царю. — Дорога только одна, похоже, кто-то ее оберегает, а Тод слегка сбился с пути. Вот и застрял, а я оказалась поблизости и вывела его. Пока мы добирались сюда, он рассказал мне про все свои приключения.
Царь посмотрел на Верховного главу:
— Маг?
— Он попался, — сказал Верховный глава с достоинством, поскольку и сам попался, — когда обнимался с девицей по имени Зилла. Он заслуживал наказания. Как правило, подобных нарушителей я ссылаю в Иномирье.
— И вы собственными руками подписали себе приговор, досточтимый маг, — мягко сказал царь. — Переправлять призывника куда бы то ни было, кроме как домой в Пентархию, незаконно, и я уверен, что вам это известно. К сожалению, вы, похоже, дали мне официальный повод сместить вас с должности. Но мне в любом случае пришлось бы это сделать. Видите ли, меня беспокоил не только крайний традиционализм Арта. По всей видимости, вы очутились под властью Литы…
— Клянусь, это совсем не так! — запротестовал Верховный глава. — В последний раз, когда нас посещали Владычицы Литы, я принял все меры…
— Вероятно, — перебил его царь. — Вероятно, вы сами не поняли, как стали их жертвами. Однако иначе я не могу объяснить, почему в последние десять лет именно Лита бесперебойно снабжается идеями и изобретениями, к которым остальная Пентархия доступа не имеет. И не могу избавиться от подозрения, что именно деятельность Арта стала причиной подъема уровня моря…
— Так и было, ваш-величество, — вмешалась Глэдис. — Я с этим и пришла. Ваш Великий Кентавр…
Царь обратил прицельные очки на нее:
— Тогда, пожалуй, расскажите мне все, госпожа… э…
— Глэдис. Так вот, ваш-величество…
— Только сначала расскажите мне о вторжении в Арт, — попросил царь. — Едва ли столь могущественная волшебница не имеет к этому отношения.
Какой проницательный, подумала она. И рассказала ему все от начала до конца, и все это время чувствовала, как бедный Верховный глава на стуле напротив впадает попеременно то в ярость, то в отчаяние. Лен лучше скрывал бы свои чувства, подумала она, хотя и Лен всегда был немного склонен к узколобости. Наверное, это просто в характере обоих двойников. Сначала она рассказала царю о ракете, потом изложила все, что узнала от Великого Кентавра.
— Он болен, — сказала она в заключение. — А все из-за идей. Он сказал мне, что идеи переносят вещество — то есть энергию — в самом концентрированном виде. Сейчас ваша вселенная, ваш-величество, закормлена, а наша истощена. Как я говорила нашему Лоуренсу, Арт крепко ошибся,
