когда запустил у нас всю эту историю с глобальным потеплением, потому что ваш мир и так переполнен всем тем, что вы забрали у нас, и когда вы решили вытянуть из нас еще одну идею, от этого было больше вреда, чем пользы. Было бы куда полезнее для вас же объяснить нам, что нам делать с нашей бедой.
— Возможно, — проговорил царь с пониманием.
— Но это не все, — продолжала Глэдис. — Я рада, что у нас получился разговор — вчетвером, вместе, — а вы упомянули Тода: теперь-то в голове у меня все сложилось. Это ведь вы сказали, ваш-величество, про бесперебойный поток идей, который течет в Литу. Я этот поток видела — еще давно. Это как огромная сточная труба, и, к сожалению, я знаю, что это. Видите ли, Тод мне сказал, что его приставили шпионить к человеку из нашего Внутреннего Круга — зовут его Марк Листер, и он объявился прямо из ниоткуда с такими талантами, что просто не верилось, и я нипочем не могла взять в толк, как так вышло, но я тогда только-только овдовела, и голова была занята другим, например, скандалом с дочкой и кем заменить Лена в Круге, ну и я взяла и впустила его, в общем, сами понимаете. Короче, Тод говорит, наш Марк очень похож на одного человека из Литы, его зовут Геррель…
— Постойте, — сказал царь. — Ясно. Геррель Листаниан уже давно нас удивляет. Значит, та женщина, Марсения, не только совершила гнусность, но и отравила тем самым наш мир. Прекрасно. Теперь я спокойно могу закрыть вопрос с Марсенией.
— Похоже, хорошо бы вам заодно закрыть вопрос со всей вашей Литой, — заметила Глэдис.
— Увы, не могу, — ответил царь. — Наш бывший Верховный глава поведает вам, как Лита вскоре после основания Арта была отдана во владение колдуньям — магам-женщинам.
— Про это я могу говорить часами, — горько отозвался Верховный глава. — Да, сначала это было задумано как мера безопасности — хотите верьте, хотите нет: было решено разделить магов мужского и женского пола. Ну и, короче говоря, Лита защищена всеми средствами, и магическими, и юридическими. Если сместить этих женщин, будет настоящая гражданская война.
— Это еще вопрос, — сказал царь. — Лично я надеюсь, что она уже началась. — Он подался вперед. — Я рад, что вы ко мне пришли. Наши Силы знают, что делают. Так вышло, что я могу дополнить картину. Во всей сложной ситуации с Литой самое прискорбное — то, что и у меня есть свои шпионы. И сегодня утром мне донесли из Литы, что во владения госпожи Марсении внезапно прибыли кентавр, гвальдиец, маленький ребенок и молодая женщина.
Верховный глава и Глэдис разом вскрикнули.
— По одному, — мягко попросил царь. — Брат Лоуренс?
— Это невозможно! — сказал Верховный глава. — Я собирался сказать, что они не могли выбраться из Арта, но если речь идет о необузданной магии, то, пожалуй, я… Но, ваше величество, вам же известно, что делают в Лите с гвальдийцами. Я один из результатов — я точно знаю.
— Да, конечно, — сказал царь. — Я не забываю о Фило. Мой агент получил указания всячески ему помогать. А вы, мадам? — Он повернулся к Глэдис.
Она закрыла лицо руками. Джимбо стрекотал и пихал ее в покрытое стеклярусом колено.
— Бедная Зилла, — сказала Глэдис. — Ваш-величество, она любит Марка Листера, и у нее есть сила. Как только она увидит вторую половину Марка, она сразу все поймет. И попытается воссоединить его. Ваш-величество, Марку известны все тайны Круга и вдобавок он специалист по компьютерам. Очень много идей.
— Верно, — согласился царь. — Надо ей помешать.
— Обязательно, — сказала Глэдис, и на нее снизошла мрачность ипостаси Богини. — Мне нужно попасть туда как можно скорее и помешать ей.
Глава
4
Зилла мечтала только об одном: лишь бы Маркус наконец унялся. Он не спал уже две трети артского дня и почти весь литский, и это утомило бы любого ребенка его возраста, а Маркуса даже не клонило в сон — он только капризничал. Все возможности игрушек из мешка были давно исчерпаны. Комната, в которой они сидели, тоже ничем не радовала. Нет, это была не совсем камера, но с каменными стенами и крайне скудно обставленная. Поскольку свет падал сквозь единственное зарешеченное окно, расположенное довольно высоко, Зилла заключила, что они в полуподвале, хотя по пути сюда вроде бы не было никаких лестниц. Дверь была прочная и крепко заперта. Вот как раз сейчас Маркус в нее колошматил. Зилле страстно хотелось, чтобы он перестал и немного поспал или по крайней мере дал ей время подумать.
Ей надо было подумать о том, что сказала госпожа Марсения. За приторными словами этой женщины наверняка скрывалось что-то такое, что
