а из жадности.
— Это понятно, но какие именно люди? — спросил Марк. — А если я тебе скажу, что за все перечисленное в ответе одни и те же люди? Как и за многое неперечисленное?
Она молчала. На миг он испугался, что она не поверила ни единому его слову, и вздохнул. Все-таки она уже старая. Лицо у нее ничего не выражало. Закоснелая. Надо было перебороть страх и поехать к Аманде… Потом он увидел, что каменное лицо Глэдис обращено на что-то в траве. Губы у нее шевельнулись.
— Джимбо, — еле слышно проговорила она, — мне надо задать три вопроса, да?
Это она разговаривала со своим зверьком. Одни утверждали, что это обезьянка. Другие возражали, что собачка. У самого Марка не было устоявшегося мнения. Он знал только, что зверек тощий и коричневый. Каждый раз, когда он его видел, зверек вычесывался — вот и сейчас тоже. Марк подозревал, что это уловка, чтобы никто не мог его толком рассмотреть.
— Мне надо спросить, — продолжала Глэдис, — Кто, и Зачем, и какие у него Доказательства? Да, Джимбо? И почему он пришел сюда с этой историей, когда Берлинская стена уже пала наконец, когда у нас все налаживается с Россией и вообще?
Значит, она все-таки обдумала его слова — на свой манер.
— Все это часть моего доказательства, — тихо объяснил Марк. — Подумай сама — или спроси Джимбо: кому хочется, чтобы все технологически развитые страны были в мире друг с другом как раз тогда, когда меняется климат?
— Похоже, кому-то хорошему, — ответила Глэдис.
— Да нет — если учесть, что глобальное потепление запустили в тот самый момент, когда мы все отвлеклись на Чернобыль, — сказал ей Марк. — Такой у них метод — успокаивают нас или отвлекают, пока не станет поздно, — и очень характерно, что это часто бывает направлено прямо на нас, на тех, кто практикует магию в нашей стране. У меня в портфеле кипы доказательств, что…
— Распечатки, что ли? — сказала Глэдис. — Ты же знаешь, для меня это китайская грамота. Объясни сам простыми словами.
Марк поерзал в плетеном кресле: как объяснить простыми словами, он не знал.
— Хорошо, — произнес он, помолчав, — начнем с глобального потепления. Ты знаешь, сколько останется от нашей страны, если полярные льды полностью растают?
— Видела карту по ящику, — кивнула Глэдис. — Не то чтобы много.
Тощий зверек в траве, кажется, потрогал лапкой ее голую веснушчатую ногу.
— Знаю-знаю, Джимбо, — сказала она. — Он к чему-то клонит. Знаю. Меня тревожит, Кто и Зачем. Кому нужно, чтобы мы жили в мире друг с дружкой, пока нас подогревают и мы того и гляди превратимся в тропики и потонем?
— Тем же, кому нужна была война пятьдесят лет назад, — подсказал Марк.
— Как в этом разобраться? — спросила она. — То война им нужна, то мир… Вот чего я никак в толк не возьму. Галиматья какая-то!
— Нет, не галиматья, — сказал Марк, — если учесть, сколько всяких изобретений и открытий сделано во время войны. Я говорю не только о ракетах и ядерной энергии, я говорю о семи новых видах защиты, которые Круг обнаружил во время Битвы за Англию. Говорю о том, о чем нам теперь придется думать, — о способах защититься от наводнений, да и вообще о разных способах охлаждения, которые нам понадобятся, когда на планете станет жарче.
Снова настала долгая пауза. На дуршлаг и поднос со звоном упало еще несколько капель дождя.
— Кто-то пользуется нами, чтобы узнавать всякое разное, — заключила Глэдис. — Нехорошо. Чем докажешь?
Марк вытащил бледную руку из недр портфеля.
— Во-первых, я собрал сведения обо всех планах, чертежах и испытательных моделях, которые пропали за последние двадцать лет. Просто прорва! А главное — две трети из них не удалось вернуть, они исчезли бесследно!
— А, промышленный шпионаж, — отмахнулась Глэдис. — Мы-то тут при чем?
— Вот именно! — сказал Марк. — Мы не ведем никаких записей. Все важное мы передаем исключительно устно.
Они посмотрели друг на друга поверх захламленной травы. Кусты зашелестели, будто их пробрала дрожь.
Глэдис грузно поднялась из пластикового кресла.
— Вставай, Джимбо, — брюзгливо позвала она. — Мне давно пора обед готовить. Что-то для меня все это перебор.
Прозвучало это так, словно старуха знать ничего не желает. Она потопала в дом, а Марк встревоженно последовал за ней, предупредительно прихватив с собой поднос. Внутри было темно и пахло травой, смолой, кошками, хлебом. Повсюду стояли горшки с растениями, словно сад вторгся в дом точно так же, как дом растекся по траве. Марк пробрался через джунгли высоких, как деревья, стеблей — что-то похожее обычно растет в устьях рек — и обнаружил, что хозяйка хлопочет в древней кухоньке за зеленой занавеской.
— Незачем было поднос тащить, — заявила Глэдис, не оборачиваясь. — Кошки все уберут. У меня сегодня только пироги с курицей. Пойдет? Если с горошком?
