в Хендоне. К этому времени шабаш наводил на Зиллу смертельную скуку. И вот она поднимает глаза — а там Марк, он что-то говорит, как всегда, строго, но доверительно — а кому? Как его звали? Не важно. Как будто солнце вышло из-за туч. Так же бесстрастно, как она только что отметила про себя бородку Герреля, в тот вечер она отметила про себя, что Марк какой-то очень уж сдержанный, может быть, даже чопорный, и поняла, что это никак не влияет на то, чего она от него хочет. Она вспомнила, как безыскусно, чуть ли не алчно напросилась потом со всеми в паб. И при первой же возможности зазвала Марка к себе в студию…
— Да, вы, наверное, правы, — сказала она и посмотрела на Верховного главу прямо-таки рассудительно. — Со мной бывает, что я веду себя именно так, — как будто я могу что-то изменить. Я бы возненавидела себя за это, если бы могла, но не могу. Так что вы совершенно правы, что браните меня.
У Верховного главы отвисла челюсть. Она опять умудрилась увести беседу в сторону. Что характерно. Как ни смешно, у Главы возник порыв ринуться ее защищать, заверить ее, что она вовсе не гулящая. И не животное. О, женщины!..
— Ладно, — сказал он, помолчав. — Похоже, вы должным образом раскаиваетесь, поэтому лучше идите и… и… и подумайте о своем поведении. Но запомните: если вы еще раз так поступите, вас ждет очень суровое наказание.
«Какая муха меня укусила?» — думал Глава, когда Зилла прошла за завесу в дверях, будто сомнамбула. Он встряхнулся и зашагал в отрог Священнослужителей провести церемонию отправки Тода.
Глава
2
— Мне пора, — сказал Верховный брат Натан, утирая раскрасневшееся лицо. — Тебе тоже. У нас сейчас назначен обряд.
Флэн смотрела, как он тщетно пытается зачесать седые пряди назад, чтобы прикрыть лысину на макушке.
— Мне нельзя посмотреть? — спросила она, хладнокровно застегиваясь.
В целом ей было даже жаль, что им помешали. Конечно, брат Натан ее бессовестно шантажировал. Чтоб ему пусто было — застукал ее полураздетой с Александром в этой же галерее и тут же договорился о цене. Особенно распространяться ему не пришлось. При слове «наказание» у Александра сделалось такое лицо, что Флэн хватило одного взгляда. Она была согласна на что угодно. И приступила к исполнению своей части договора, стиснув зубы, однако тут же обнаружила, что брат Натан, оказывается, бывает очень мил. А теперь бедный старикашка не знал, куда деваться от смущения. «Что-то я стала сентиментальная!» — подумала Флэн.
— Нет, нельзя, и нельзя, чтобы тебя заметили! — воскликнул он. — О Богиня! Деточка, счастье, что Верховный глава не увидел тебя обнаженную в зеркале!
— Ну ладно, — мирно отозвалась Флэн.
Однако тут Верховный брат Натан передумал — очевидно, в некоторой связи с их неоконченными совместными делами.
— С другой стороны, — проговорил он, твердой рукой разглаживая на лысине седые пряди, — ничего страшного, можно и посмотреть, только держись подальше от посторонних глаз за перилами галереи. Не годится, если Верховный глава тебя здесь увидит.
Он одернул форму, подхватил головной убор, бросил: «До встречи» — и заспешил к двери в стене галереи. Там он замер — театрально. Флэн, которая всегда безошибочно распознавала постановочные движения, удивилась: что еще затеял этот старый греховодник? Брат Натан повернулся.
— Кстати, — сказал он. — Это обряд наказания одного призывника. Вот о чем я тебе говорил, когда шла речь о брате Александре. Впрочем, мы с тобой прекрасно знаем, что брат Александр ни в чем не повинен, не так ли?
«Ах ты старый стервец!» — подумала Флэн. Опять шантажирует! Ей ни капли не хотелось смотреть, как кого-то наказывают, особенно после того, какое лицо сделалось у Александра. Как только плотная фигура брата Натана скрылась за завесой, Флэн юркнула следом — и ее тут же отшвырнуло обратно, да с такой силой, что она пролетела несколько шагов по коридору.
— Скотина! — закричала она. — Шантажист! Я тебе покажу домогательства!
Она могла бы прокричать еще много всякого, но тут в огромном ритуальном зале внизу затопали и зашаркали — гулко и торопливо. Очевидно, если Верховный глава назначал внеочередной обряд, все так и сбегались. Флэн не знала, собирается ли Глава присутствовать на церемонии лично, и поэтому решила не привлекать к себе внимания. Но смотреть обряд она по-прежнему не собиралась — ни за что. Она еще раз-другой попробовала прорваться за завесу — ничего не вышло, — после чего села на рубчатые ступени галереи и упрямо подперла щеки кулаками. Внизу, там, где ей не было видно, лязгали непонятные предметы, все громче шаркали ноги, два голоса низким полушепотом зачитывали какие-то списки, и Флэн чувствовала, как в зал прибывают толпы народа. Обряд намечался крупный.
