Я не запустила в визор пультом только потому, что с силой сжимала его в руке.
«О ком вы сейчас говорите?»
Вот теперь она точно смотрела на меня. Ненавидящим взглядом, странно, что от него не расплавились оптоволокно и сверхмощные вышки.
«Не так давно ее имя уже было у всех на слуху. Эсса Леона Ладэ».
Редакция «Файнинг Ньюс» занимала пять этажей в офисно-деловом центре. Судя по высоте, на которую нас вознес лифт, аренда обходилась им в серьезную сумму.
— Волнуешься? — Хейд приобнял меня за плечи.
— Немного.
— Не переживай, Грэнс отличный парень.
Я подавилась смешком. По какой-то иронии его друга-журналиста звали так же, как идиота, из-за которого чуть не пострадал Марр. Впрочем, Грэнс — одно из самых распространенных имен в Аронгаре. Есть имена, мода на которые приходит и уходит, а вот Грэнсы были, есть и будут.
— Я не переживаю.
— По тебе заметно. — Хейд улыбнулся, но тут же стал серьезным. — Считай это испытанием перед выходом на большую сцену. Когда становишься известной, любой может сказать о тебе все что угодно. А ты должна улыбаться и делать вид, что тебя это совершенно не касается.
— Вот так?
— Небо! — Агент прикрыл глаза ладонью. — Никогда больше так не делай.
— Ты сам сказал улыбаться.
— Но не так, будто ты хочешь меня сожрать.
— Тебя не хочу.
— И на том спасибо.
За время работы в Ландстор-Холле я относительно привыкла к тому, что мне иногда писали всякие пакости, но после «трогательного» заявления Ирргалии узнала о себе столько нового, что комментарии на моей официальной странице пришлось закрыть. На почту посыпались предложения прокомментировать ее заявление, мобильный пришлось перевести на виброрежим. Надеюсь, она откусила себе язык за то, что невольно поспособствовала росту моей популярности, а лично мне хотелось откусить ей голову.
Из-за Рэйнара.
Потому что били именно по нему.
— Правда ли, что вы запретили местрель Стоунвилл въезд в город?
— Да, это так.
Я сидела, подтянув к себе колени, и жевала беконные шарики, почти не чувствуя вкуса. Дикое это ощущение — следить за жизнью дорогого тебе мужчины через экран визора, но ничего другого мне не оставалось.
— Можете рассказать, с чем именно это связано?
— С тем, что местрель Стоунвилл пренебрегла моим гостеприимством.
— Каким образом?
— Пусть это останется между нами. Впрочем, если местрель Стоунвилл пожелает обнародовать причину своего отъезда, возражать я не стану.
В том, что местрель Стоунвилл скорее удавится, чем решит заявить о своей подлости, я не сомневалась, но желание откусить ей голову меньше не становилось. Жаль, что оборот мне не светит, с удовольствием бы дыхнула на нее огнем и посмотрела, упадет ли она картинно в обморок, следуя созданному образу. Или, подобрав свои дорогущие юбки, будет улепетывать так, что за ней соурскому бегуну не угнаться.
Ларрка элитная.
Грэнс встречал нас у кабинета — светловолосый, улыбчивый, чуть выше Хейда.
— Лайт, Леона…
Рукопожатие у него оказалось крепким и приятным, от широкой улыбки вокруг серых глаз собрались лучики морщин, и стало тепло. Журналист коснулся замка карточкой, открывая дверь и пропуская нас вперед. Ряды рабочих ячеек, отделенных друг от друга матовым стеклом, приглушенный свет над одной в центре и чуть поодаль; вырваться на интервью получилось только после репетиции, большинство коллег Грэнса уже разошлись по домам.
— Вот здесь я и работаю.
— В те редкие часы, когда он здесь появляется.
Грэнс фыркнул.
