…брр… вот дрог и есть.
– Здесь есть детская? – покосившись на родительницу, удивленно спросила я.
– Три. Дарклай утверждает, что каждому ребенку необходимо личное пространство.
Мы молча переглянулись.
– Поругались? – вкрадчиво спросила мама.
…как всегда неожиданно о главном.
– Нет. Не знаю. Все сложно. Не могу его понять…
– А что тут понимать? Мужик тебя любит. Вот и все, – улыбнулась Камэла.
Я дернулась от этих слов, как от удара, шрам на левом плече, про который я почти забыла, обжег болью, словно под кожей зашевелился стальной раскаленный докрасна червь. Поморщилась и потерла ноющее плечо.
Камэла, стоящая рядом, обняла и погладила по спине, совсем как в детстве, одним движением отгоняя страхи и стирая боль.
– Доченька, ведь любовь бывает разная. Есть та, что калечит… но есть и светлая, она исцеляет раны, она наполняет жизнью, и она стоит того, чтобы попытаться еще раз. Дарклай хороший человек. Я чувствую, что он сможет сделать тебя счастливой.
– Я счастлива, – упрямо прошептала я. – У меня есть дети и ты…
– Матильда, ты знаешь, о каком счастье говорю я. – участливые нотки затерялись в серьезном тоне.
Через боль улыбнулась. Все еще не перестаю удивляться этой маминой способности мгновенно переходить от похвалы к осуждению, от жалости и сочувствия – к отстраненному наставлению на путь истинный.
Крепче обняла маму, чувствуя уютное тепло.
– Мам, я кое-что должна тебе рассказать… – еще не веря в то, что хочу сказать, протянула я.
– И что же? – распутывая мои волосы и гладя по голове, как маленькую, спросила мама.
– Мы вроде как женаты. С Дарклаем…
– Матильда, – укоризненно произнесла Камэла. – Дарклай мне это сообщил на второй день нашего знакомства, когда принес продукты.
Я отстранилась и, не в силах поверить в услышанное, с досадой, которая звенела в каждом слове, переспросила:
– То есть все это время ты знала и ничегошеньки мне не сказала? – почти обиженно.
– Беру пример с тебя, ты же у нас мастер актерской игры.
У меня просто слов не было. Космос ведает, что еще знает и о чем молчит эта женщина…
– Ладно, будем считать, что квиты. А теперь, ребенок, марш ужинать.
На просторной кухне почти ничего не изменилось с того раза, когда мы завтракали здесь с Дарклаем. Единственное, стульев стало больше и имелись специальные высокие с перекладинами для детей.
Малыши, притихнув от испытываемого восторга, сидели за столом и с любопытством наблюдали за тем, как бабушка разливает суп по глубоким круглым тарелкам.
Я оглядела стол, который буквально ломился от разнообразия выставленных на него блюд. В глазах зарябило. Сглотнув набежавшую слюну, почти как карапузы проследила взглядом за тарелкой, которую мама поставила передо мной. Взяла в руки ложку. Аппетитный аромат, исходящий от горячего варева, щекотал ноздри и отдавался урчанием в проснувшемся желудке.
– Мам, а Вера Октановна в курсе того, что в стене ее драгоценного недвижимого имущества теперь есть дыра? – проглотив первую ложку супа и удовлетворенно выдохнув, спросила я.
– Она и привела рабочих. И даже предлагала Дарклаю полностью убрать стену. Но сосед засомневался в том, насколько тебе понравится такая идея, поэтому ограничился прорубкой дверного проема. Знаешь, мне кажется, что домоправительница без оглядки снесет этаж или два, если это поможет как-то угодить и задержать здесь господина зе Гара, – вытирая чумазое лицо Поля, отозвалась Камэла.
…снести стену. Дохлый гоби…
Мысли вернулись к разгневанному лорди.
…Что он сейчас делает? Идет по следу?
Перед глазами замаячил труп Уанппа, и я вскочила со стула. Почему-то сейчас я не сомневалась, что Дарклай найдет «кошака».
…А что потом?
– Ты куда? – вдогонку убегающей мне прокричала взволнованная мама.
– Я должна идти. Мам, уложишь детей?
…Космос, какая же это огромная ответственность – быть с маньячным лорди. Лишь бы успеть…
До стоэтажки добралась минут за пять по ощущениям. Добежала настолько быстро, что уши заложило, а легкие горели так, словно я вдыхала не воздух, а песок. В лифте стояла, согнувшись и упершись руками в колени, заставляла себя дышать медленно, через нос, чтобы хоть как-то
