меня почти не опасается.
Скептической миной Олег изобразил все свое отношение к моему заявлению:
— Почему не боялась Наталья — сказать не могу, вероятно, ваши совместные приключения давали ей такое право. А вот как раз Василий-то тебя боится больше всех, просто хорошо скрывает. И еще азартен, нравится ему тигра за усы дергать. Но ты прав, остальные этого парадокса не замечают. Наверное, тоже стереотипы.
— Ладно, стереотипы стереотипами, а что с Наташкой делать?
— Ничего. Соболезнования Бок передаст и присмотрит заодно, если надо — поможет. А сам не порть ни себе, ни вдове репутацию, ей и без тебя несладко теперь.
Как ни рвалась моя душа в Москву утешить хорошенькую вдову купца (и честно скажу: не знаю, чего больше было в этом порыве), но Олег был прав — мне там не место. А вскоре и собственная круговерть захлестнула. Май, приближающаяся сессия, предстоящая свадьба Алексея с Викой и бал выпускников гимназии, на который я когда-то пригласил княжну Задунайскую. Кто кого тогда ангажировал — еще неизвестно, но сейчас мне это было на руку. Отдавать свое я пока был не готов!
— Шер, скотина, ты линяешь! — попытка отделаться от персонального почитателя вышла безуспешной — скотине было пофиг. Весом мы сравнялись, но четыре опорных лапы против двух давали преимущество — пришлось чесать подставленную спину от ушей до хвоста.
— Шер, фу! — раздался окрик Маши, вышедшей меня встречать.
Пес укоризненно посмотрел на нее, всем видом изображая: «Хозяйка, это не то, что ты думаешь!» Но все же отошел в сторонку, адресуя мне взглядом: «Извини, брат, служба!»
— Рад видеть вас, Мария Кирилловна! — поприветствовал я княжну.
С недавних пор наши отношения снова переродились в нарочито официальные.
— Здравствуйте, Егор Николаевич! Отец вас ждет, — даже излишне равнодушно произнесла княжна, поворачиваясь, чтобы сопроводить меня в кабинет. И это показное безразличие говорило больше тысячи слов и жестов.
Пользуясь случаем, пока мы наедине, поторопился спросить:
— Ваше согласие быть моей партнершей на балу все еще в силе?
— Вы сомневаетесь в моем слове?! — Вот теперь стало заметно, что в предках у нее сплошь аристократы — настолько яростно блеснули ее глаза.
— Я приглашал на бал маленькую симпатичную девочку, а теперь вижу перед собой чудесную красавицу! — Произнося эту фразу, я развел руки в беспомощном жесте.
Прогиб был засчитан, княжна смягчилась:
— Слово от возраста не зависит, уж вы-то это должны знать!
— Благодарю, я заеду за вами в два.
Поднимаясь за Марией по их роскошной лестнице, прокручивал про себя всю историю своих взаимоотношений с Задунайскими в свете нового интереса. И выводы получались… неоднозначные.
Помимо той самой пресловутой «дружбы», что существовала между мной и этой семьей, гораздо прочнее нас связал совместный проект — строительство промежуточного терминала для кораблей торгового флота клана. Специально или нет — а я все же думаю, что с умыслом, — в качестве родовых земель император подарил мне почти идеально подходящий для этой цели остров. Я до сих пор плохо разбираюсь в морской навигации — это за гранью моих интересов, а уж два года назад был откровенно дуб дубом, поэтому долгое время даже не рассматривал ничего подобного, предполагая устроить на Багряном базу каких-нибудь орнитологов и метеостанцию. Хорошо, что успел договориться только с синоптиками: устав ждать от тупоумного графа предложений, князь Кирилл Александрович сам вышел на меня со своим проектом. По-дружески.
Соблазн просто сдать остров в аренду на девяносто девять лет был велик. Основной плюс — никаких тебе забот! Зато на счет будут ежегодно приходить денежки. Из которых, правда, львиная доля уйдет на те самые налоги за родовые земли. Остатка вместе с потемкинскими отчислениями мне вполне хватило бы на безбедную жизнь, но…
Во-первых, в моем окружении имелся такой полезный человек, как Борис, у которого был калькулятор вместо мозга и нюх на прибыль. И я никак не мог принять подобное решение, не посоветовавшись с ним.
Ведь это именно Черный тогда, в две тысячи девятнадцатом, увидев накорябанный мной вариант контракта с Потемкиными, высказал много разных слов, мало вяжущихся с его строгим воспитанием, но, окончив свою эмоциональную речь уже ставшей классикой фразой: «Ты безнадежен!» — перечеркал бумагу и составил практически с чистого листа новое соглашение. И именно Борис не давал залежаться капающим по договору процентам. Он, по-моему, особый кайф ловил от всех этих сделок, еще и заставляя отца им гордиться и немного досадовать при встречах — не того сына он наследником объявил. Артем Ярцев, закончив учебу, честно впрягся в управление семейной империей, но звезд с неба не хватал.
