у Алексея Николаевича были перманентно повреждены, но женщинам втолковывать это было бесполезно, они считали Алексея Николаевича невыносимо скучным.
— Бабуль, не передергивай! Во-первых, Алексей Николаевич ничуть не переживает насчет своих талантов оратора. Ему главное, чтоб его подчиненные на работе не спали. А во-вторых, ты сама знаешь, что собеседник ты прекрасный, вот только у меня денечки сумасшедшие выдались.
— Что-то с учебой? Или?..
— Всего помаленьку: и ваше авиашоу, и бушаринский доклад, и Борис с очередной стройкой активизировался, и Берген лютует — бестолочью обзывает.
— Вот уж никогда не думала, что мой внук лейб-медиком станет, мужчины мои все больше на флоте служили…
— Каким таким лейб-медиком? Ты о чем? — С меня разом слетели остатки сонной одури.
— «Лейб» — это «царский», если ты не знал. Врачом императорской семьи, — снисходительно просветила меня Полина Зиновьевна.
— Ну, я не настолько темный, к твоему сведению, чтобы не знать, кто такой лейб-медик. А даже не знал бы, так Максим Иосифович по десять раз на дню свое звание упоминает. При чем тут я?
— Ты хочешь сказать, что ничего не понимаешь? — удивилась она.
— И что я должен понимать? Намекни хоть.
— Максим Иосифович уже много лет себе преемника ищет, но личных учеников набрал впервые. Зачем намеки? Куда уж прозрачнее.
— Бабушка! Нас — его личных учеников — шестеро! Все, кроме меня, старшекурсники и все одаренные. Метла, кстати… извини, Иван Васин тоже в нашей группе. И только мы с ним обучаемся за свой счет, остальные — по государственным грантам. Не логичнее ли выбрать из той четверки?
— Егор! — как на маленького посмотрела на меня княгиня. — Скажи мне теперь, кто у него любимый ученик?
— Уж точно не я: у меня и руки кривые, и растут они из… гм… не из плеч. Это я тебе еще только цензурные эпитеты привел, — пожаловался я на горький хлеб самого младшего и самого шпыняемого ученика.
— И всех остальных он так же гоняет?
— Может, и не так же, но они же старшекурсники, по определению больше меня знают.
— Но мастерство-то только с тебя он требует?
— Ото всех, — разрушил я бабушкины логические построения. — Иван в прошлом году сдал, правда, он попроще отскочил — сам пошел, так что таких сложностей, как у меня, не было: одну технику двенадцать раз предъявил — и вуаля! Те четверо тоже сдавали, не знаю как, но сдавали, так что мимо.
— Хм, — опять поджала губы княгиня, неохотно расставаясь с иллюзиями о моей выстроенной придворной карьере.
А я вспомнил свою первую встречу с наставником и невольно улыбнулся.
На первом курсе я был не самым прилежным студентом. На многих предметах мне было откровенно скучно, потому что основы я знал, пройдя их еще в училище или с мамой в детстве. Далеко не все, конечно, и, понятно, в упрощенном виде, но этого хватало, чтобы не особо утруждать себя в учебе. Тогда еще с Потемкинскими заводами морока была — периодически приходилось мотаться по Уралу с Бушариным, так что к рождественской сессии набралось немало желающих отчислить нерадивого студиоза. У меня даже появилось особое достижение: только у одного первокурсника экзамены и зачеты принимали сразу несколько преподавателей, гоняя по всем пройденным темам и сверх них.
Кто такой этот пожилой одаренный мужчина в дорогом костюме, привязавшийся ко мне с проблемами приживления утерянных конечностей в полевых условиях, — кстати, вопрос уже давно вышел за рамки анатомии, с которой мы начинали, — я не имел ни малейшего понятия. Поэтому спорил с ним без малейшего пиетета, давя опытом.
— И тогда ваш пациент умрет! — торжествующе произнес он на каком-то моем доводе.
— Шаман, — не выдержал я, достав из сумки рацию, — поднимись в здание, зайди в аудиторию триста двадцать!
— Принято, — пришел отзыв с катера.
— И что же вы, молодой человек, собираетесь мне доказать вашим колдуном?
— Не колдуном, а Шаманом, это позывной. А хочу я вам, господин хороший, предъявить того самого человека, что вы опрометчиво записали в мертвецы.
— Вот как?
— Вот так! В одном вы, конечно, правы: будь мой друг неодаренным, он бы наверняка так и остался на том поле, но вот в том, что у меня ничего не было, кроме пяти индивидуальных аптечек, я не преувеличиваю. У меня даже шовного материала не было, пальцами сосуды сжимал, пока он сам своей
— Почему же вы тогда сами их не срастили, раз такой опытный? — с ехидным интересом спросил экзаменатор помоложе.
— Источник сжег, — хмуро признался я.
— Вот как? — уже с новыми интонациями произнес мужчина.
Ожидаемые вопросы я сбил одним предупреждающим взглядом, так что несколько минут до прибытия Алексея мы с комиссией сидели молча.
