– О, Леха, Никита, – раздался рядом веселый голос Тани Бондаренко. – Чего такие грустные? Танцевать идем?
Таня была в обтягивающем красном платье, и Леша отметил, что оно очень ей идет. Из открытых босоножек виднелись пальчики с ярким маникюром. «Холодно же», – подумал Леша, глянув в окно на заснеженные ветки и зябко поёжившись.
– Вы идите, – он подтолкнул Анохина. – Я потом присоединюсь.
– Потом так потом, – пожала плечами Таня, и они удалились.
Леша смотрел, как Анохин весело отплясывает с Таней под «One Direction», и ему становилось всё тоскливее и тоскливее. Лариса так и не появилась, а без нее вся эта дурацкая дискотека была бессмысленной.
Леша приметил одно из кресел в глубине зала и направился к нему. Главное, не заснуть. Но спокойно посидеть не удалось.
Спустя две песни на сцену вышел директор Богушевский, серьезный и усатый, как морж, и школьники притихли. Замолчала и музыка.
– Поздравляю вас с Новым годом, – объявил директор, постучав указательным пальцем по микрофону. – Вы – наше будущее, и я уверен, что новый год принесет вам много академических успехов!
Леша фыркнул: Богушевский, как всегда, только об успеваемости и говорит.
– Я рад сообщить, – школьный глава оглядел присутствующих и продолжил, – что в этом году мы снова награждаем лучшие классы поездкой в Санкт- Петербург!
Послышались бурные аплодисменты. Леша напрягся и подался вперед, боясь что-то упустить. Со своего места он мог видеть только спины и макушку директора.
– Я знаю, вы старались всё полугодие! – сказал директор. – Очень старались! Но все-таки в Санкт-Петербург поедут лучшие из лучших!
«Конечно, конечно», – подумал Леша.
– Классы с самыми высокими баллами в рейтинге!
«Да-да, самые талантливые, самые умные!».
– Они посетят Петропавловскую крепость, Эрмитаж, Русский музей, Исаакиевский собор! У нас очень плотная экскурсионная программа!
«Да говори уже!»
– Мы запланировали поездку на пятое января и надеемся, что все смогут присоединиться! Конечно, кто-то уехал к родителям. Мы все понимаем, семья – святое!
«А кто-то не уехал! Давай, не тяни!»
– Итак, в Санкт-Петербург поедут…
«Девятый «А», пожалуйста, девятый «А»!» – взмолился Леша про себя.
– Одиннадцатый «Б»! – торжественно изрек директор, и в зале послышались радостные визги.
«Девятый «А», пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – повторял Леша про себя, сжимая кулаки.
– Десятый «А»!
Снова счастливые крики.
«Девятый «А», девятый «А», девятый «А»».
– И девятый «Б», – закончил директор. – Всем спасибо!
Богушевский спустился со сцены по маленькой лесенке. Снова заныли One Direction. Но для Леши Мышкина аплодисменты превратились в шум. Музыка – в бессмысленный набор звуков. Леша хотел заорать, пнуть ногой кресло, но просто сидел, оглушенный.
Всё зря. Литература. Факультативы. Чертов зимний забег. Зря. Негнущимися пальцами Леша включил телефон, зашел в интернет, открыл электронный журнал. По русскому и литературе напротив его фамилии стояли две тройки.
Леша кинул айфон под ноги. Экран мигнул, но не погас. «Чубыкин – тварь. Тварь. Тварь», – повторял Леша, царапая ногтями ладони.
– Лех, – из плотного кольца танцующих вынырнул Анохин. Он поднял телефон и сунул его обратно Леше в руки. – Лех, не надо.
За Анохиным столпился весь девятый «А».
– Да плевать на этот Питер, – подал голос Сеня. – Да ты там раз тысячу, наверное, был.
– И тройки исправишь! – подтвердил Данила. – Подумаешь, тройки!
– Да, не расстраивайся! – пропищала Лера. – Зато Сенька благодаря твоему бегу на два килограмма похудел!
Леша смотрел на одноклассников и пытался улыбаться. Они не понимают. Не понимают. Ему нужно в Питер, чтобы узнать тайну исчезновения Люка Ратона, чтобы спасти отца, чтобы все исправить! Нужно! И он туда, несмотря на всё усилия, не попадет из-за сволочи Чубыкина! Раньше, раньше он мог всё! Он мог купить билет в Питер, нет, десять билетов разом! Но теперь денег едва хватало на еду.
– А знаешь, – залихватски прокричал Стас Бессчастных, – я бы на твоем месте сейчас бы всё Чубыкину высказал! Всё бы! Он в учительской сидит!
– Заткнись, – рявкнул на Стаса Анохин, но было поздно.
Леша вскочил и уверенными шагами направился к выходу. Да, он скажет. Он скажет этому моральному уроду всё, что он о нем думает.
