Высокий мужчина случайно задел маму с двумя мальчиками в одинаковых серых шапках и, пробурчав извинения, пошел дальше по платформе. Снежинки оседали на его кожаной куртке, слишком легкой для московского «минуса».
– Мама, – протянул один из мальчиков, – а дядя из воздуха возник.
– Скажешь тоже, – хмыкнул его старший брат и влепил маленькому затрещину.
– А ну прекратите! – мать бросила чемодан и тут же наградила старшего звонким подзатыльником. – Из-за вас сейчас на поезд опоздаем!
Подхватив детей, сумки и едва не поскальзываясь на обледеневшей платформе, женщина поспешила вперед.
Высокий мужчина тем временем подошел к пятнадцатому вагону и, достав из-за уха сигарету, закурил. Он посматривал на хорошенькую проводницу. Та, выдохнув облачко пара, спросила:
– Вы из пятнадцатого вагона, мужчина?
– Конечно, – ответил он бархатным баритоном.
– Паспорт и билет давайте, – ответила хорошенькая проводница, даже не улыбнувшись.
– А у меня их нет, – заявил мужчина. Он выбросил сигарету и подошел ближе, так чтобы проводница чувствовала запах его одеколона и перегара.
– Молодой человек, – сказала она строго, – паспорт и билет.
Мужчина похлопал себя по карманам куртки и виновато развел руками: ни паспорта, ни билета.
– У вас электронный? – сжалилась проводница. – Фамилия ваша?
– Гуттенберг, красавица, – улыбнулся мужчина. – Джон Гуттенберг.
– Нету такого, – она проверила список. – Мужчина, у вас точно пятнадцатый? Отойдите, не задерживайте.
В этот момент Джон Гуттенберг совершил отчаянный рывок, пытаясь попасть в вагон, но проводница оказалась не так проста. Она оттолкнула его обеими руками и взвизгнула фальцетом:
– Я сейчас полицию вызову, мужчина! Нельзя в поезд без билета!
Около вагона собрались зеваки. Джон Гуттенберг щурил зеленые глаза, подмигивая проводнице.
Анохин кивнул: пора. Пока всё внимание девушки было приковано к Гуттенбергу они с Лешей запрыгнули в вагон, пробежали его насквозь и заперлись в туалете.
Вагон оказался плацкартным. Из своего убежища Леша слышал десятки голосов. Кто-то нетерпеливо дернул ручку.
– А ну пусти! – рыкнул мужской бас. – Мне отлить охота!
– Долго мы так не высидим, – сказал Леша, шлепнувшись на унитаз. Никита стоял у двери, прислушиваясь к звукам к той стороны.
– Гуттенберг остался на платформе, – вздохнул он. – Мы не можем уехать в Питер, оставив эскрита в Эль-Реале.
– И как его вернуть?
– Нужно выйти, – Никита посмотрел на Лешу, как на идиота. – Вроде всё чисто.
Он приоткрыл дверь и высунул нос наружу. К счастью, мужчина, желающий отлить, уже ушел.
– Вот он! – в окно Леша увидел Джона Гуттенберга на платформе. – Давай, разрежь окно стилом!
– С ума сошел? – Никита покрутил пальцем у виска. – А увидит кто? Давай-ка его лучше откроем.
Он привстал и дернул на себя тугую задвижку. С третьего раза она поддалась.
Никита высунул руку со стилом в окно и чиркнул им по воздуху.
Красная линия зажглась и сразу же погасла.
– Не получается, – сказал он. – Ключевая зона… дальше, – он закряхтел. – Подержи меня!
Леша схватил Анохина за ноги, так что подошвы Никитиных ботинок едва не уперлись Леше в щеки. Анохин наполовину вылез наружу, умудрившись просунуть даже голову.
– Сейчас, сейчас, – шептал он, пытаясь сотворить портал.
Наконец две линии зажглись в воздухе.
– Прыгай, Джон! – хотел крикнуть Леша, но Никита его остановил:
– Куда прыгай, люди смотрят!
– А когда?
– Сейчас!
– Прыгай, Джон!! – крикнули они хором, и эскрит Джон Гуттенберг исчез в портале.
– Кажется, пронесло, – прошептал Леша. – Мы в поезде.
– Кажется, да, – кивнул Анохин. – Так, давай обратно в сортир!
– Провожающие есть? Провожающие? – раздался голос проводницы. – пять минут до отправления.
– Быстрей в сортир! – скомандовал Леша. – Давай!
