— Ты устраиваешь сцену, — сказала она.
— Я могу устраивать какие угодно сцены. Я здесь хозяин. И я могу вести себя как мне заблагорассудится. Я почти потерял тебя в тот день, Вивьен. И не собираюсь больше терять свою семью. В этот раз я подобного не допущу. Не хочу заново через все это проходить. Ты — мое будущее. Ты и этот малыш. Ты для меня все. Я люблю тебя. И не могу во второй раз потерять семью, просто не могу.
Вивьен хотела было заговорить. Извиниться, накричать на него или утешить — она сама не знала, чего ей хотелось больше. Она даже не понимала, что представляет собой ее собеседник.
Мужчина, стоящий напротив, казался ей знакомым и незнакомым одновременно. Она не могла подобрать слов. Вместо этого она расплакалась и побежала к замку. Джио догнал ее и сгреб в охапку. Она вырывалась, сдерживаясь всеми силами, чтобы не броситься на него с кулаками. Либо так, либо обнять и никуда не отпускать.
Все начиналось крайне неловко.
— Синьора Моретти, рад встрече.
Художник был молодой, бородатый и привлекательный. Она вежливо пожала его руку, стараясь сохранить достоинство после сцены, свидетелем которой ему пришлось стать.
— Поздравляю вас обоих, — продолжил он, когда темная фигура Джио появилась у нее за спиной.
Вивьен опустила скрещенные руки, предполагая, что этот жест может выглядеть как попытка самозащиты. В воздухе висело напряжение.
— Нам сюда, — процедил Джио, приглашая мужчину в бальный зал.
Окошко выходило на газон, который станет идеальным фоном для портретов. Позади был фонтан. Из окаменевшего рыбьего рта лилась вода. Вивьен хотелось вернуть душевное спокойствие. Здесь были только они вдвоем, без Изабеллы. Она должна быть счастлива. Изабеллу она не видела несколько дней, в последний раз она заметила ее силуэт из окна спальни. Золовка одиноко сидела на краю фонтана, разглядывая небо. По коже Вивьен побежали мурашки от одного взгляда на нее. Вивьен наслаждалась опустевшим поместьем. Но иногда ее грыз червячок сомнений. Она подозревала, что с Изабеллой еще не покончено. Это было затишье перед бурей.
Слова художника прозвучали как жестокая насмешка:
— Мы ждем кого-то еще?
Вивьен, сбитая с толку, посмотрела на Джио. Он не сводил глаз с художника.
— Да, — произнес он. — Она сейчас спустится.
— Отлично, — сказал мужчина, раскладывая кисти и распаковывая мольберт. Он натянул первый холст. — Тогда можем начинать.
— Джио, — наконец Вивьен решилась заговорить. — Можно тебя на пару слов?
Он не хотел нового скандала, поэтому вышел за женой в холл.
— Это Изабелла, не так ли? — Вивьен выглядела оскорбленной. — Это
Глаза Джио были пусты. Один черный, другой зеленый — словно принадлежащие двум разным людям. Она не понимала, что происходит, — может быть, он хочет ее наказать? Привычки играть с ней, как это делала Изабелла, дразня и подталкивая, пока она не почувствует себя загнанной в угол, у него не было. Он сразу нанес сокрушительный удар.
— Это и ее дом тоже, знаешь ли.
Вивьен дрожала:
— Я не понимаю.
Но она все прекрасно понимала.
— Мой дядя оставил его нам двоим.
Он что, наслаждается происходящим? Неужели он просто хотел нанести ей ответный удар?
— Половина этого поместья принадлежит Белле. По праву рождения.
— Я думала, это место принадлежит нам, — сказала она. — Тебе и мне. Я думала, это наш дом.
Вивьен понимала, как звучат ее слова. Она не хотела показаться избалованной выскочкой, но знала, что выглядит именно так: величие Барбароссы не имело к ней никакого отношения, в отличие от Джио и Беллы, она была здесь не более чем гостьей.
— Ты устраиваешь сцену, — ответил он.
Почему он издевается над ней? Она смотрела на мужчину в надежде на понимание, но не могла понять.
— Вы с Изабеллой — единственные владельцы Барбароссы, — прошептала она. — Адалина и Сальваторе работают на вас. Не на меня. Я здесь никто.
