Я приоткрыла полог и увидела спящую сестру; с трудом разглядела ее светлые волосы, которые разметались по подушке.
– Она просила меня остаться с ней, – продолжила Юнона. – Пожалуйста, Мэри, будьте так добры, попросите у королевы разрешения мне не ехать на охоту!
– Все настолько серьезно?
– Наверное, нет, – ответила Юнона. – Но ей нужно отдохнуть.
Я шла в покои королевы, охваченная тревогой: если у нее воспалился больной зуб, инфекция может распространиться по всему организму, и тогда… но о плохом лучше не думать.
Вернувшись, я застала королеву в хорошем настроении. Глаза у нее были ясные; она поддразнивала Леттис из-за ее скорого бракосочетания. Она бесцеремонно повернулась ко мне и спросила:
– Мэри, как себя чувствует ваша сестра?
– Сейчас она спит, мадам. У нее воспалился больной зуб. Лекарь велел ей отдыхать, и леди Джейн просит вашего разрешения остаться с ней.
Королева кивнула.
– Ей пускали кровь?
– По-моему, нет.
– Кровопускание очень полезно в случае воспаления. Я попрошу своего лекаря осмотреть ее. Кстати, Мэри, можете передать леди Джейн, что я разрешаю ей остаться.
– А я, ваше величество? Можно и мне тоже остаться?
– И пропустить самое интересное? Будет очень жаль. Пусть леди Джейн ухаживает за вашей сестрой. У нее ведь не чума, а всего лишь воспалился зуб! – Она повернулась к Кэт Астли, которая нависла над ней: – А, Кэт! Очень хорошо…
Понимая, что разговор окончен, я присела в реверансе и бочком удалилась; королева даже не посмотрела на меня.
В приемном зале находились и Сесил, и Дадли – оба со спутниками. Люди Сесила пребывали в радостном волнении, которого не скрывали, в то время как люди Дадли кипели от возмущения; они молча обступили его. Вдруг я поняла, в чем цель выходки королевы: разделяй и властвуй. Ей нужны и тот и другой, но она не может допустить, чтобы один из них стал сильнее другого. Я поняла также, что она никогда не согласится выйти замуж за Дадли. Ее власть в Европе во многом зависит от возможности натравить Францию на Испанию: она поступит со всей Европой примерно так, как поступает с Сесилом и Дадли. Такие игры требуют большого внимания; Елизавета прекрасно понимала, что ее власть зависит от ее изменчивости.
Один из людей Дадли, сжимая рукоятку меча, широким шагом направился к спутникам Сесила. Я поспешила к выходу: не хотелось оказаться в центре яростной стычки. Они обменивались оскорблениями, и двое друзей Дадли оттаскивали своего спутника.
– Оставь, – говорили они. – Он этого не заслуживает.
Атмосфера в зале заметно сгущалась. Я незаметно ускользнула.
Утро было пасмурное и промозглое. Я видела иней на окне и плотнее завернулась в одеяло. Две собаки Кэтрин забрались на кровать – одна спала у меня в ногах, вторая уткнулась мне в живот. Из-за болезни Кэтрин мне позволили провести ночь в покоях Юноны, на приставной кровати, которую поставили в ногах большой, где спали они вдвоем. После того как вчера Кэтрин пустили кровь, ей как будто полегчало; я слышала, как Кэтрин и Юнона хихикали и шептались. Мне уже было не так страшно за нее.
Я вспомнила, как они переглядывались вчера, и мне почему-то показалось, что они все разыграли нарочно, чтобы не ехать в Элтем, не самый удобный дворец для декабря. Вестминстерский колокол отбивал шесть часов. Я нехотя выбралась из теплого кокона; холод пробирал меня сквозь тонкую сорочку. Я потянулась – у меня затекла спина. Заглянув за полог, увидела, что Юнона и Кэтрин сладко спят, прижавшись друг к другу. Честно говоря, я была немного обижена, потому что меня они в свои планы не посвятили. При мысли о том, что мне придется скакать целый день по холоду и спать в огромном старом дворце, где гуляют сквозняки, мне делалось не по себе. «Будь стойкой, Мэри!» – напомнила я себе. Так сказала бы Джейн. Хорошо, что никто не заставит меня ехать на охоту вместе со всеми, ведь мой пони так мал, что не сумеет догнать остальных, а королева злится, если приходится кого-то ждать.
Мне очень хотелось разбудить сестру и Юнону и пожаловаться на судьбу, но они спали мирно, как ангелочки, к тому же от этого не было бы никакого толку, поэтому я отправилась в комнату младших фрейлин. Мистрис Сент-Лоу суетилась и хлопотала: она расталкивала сонных девиц и приказывала всем надеть костюмы для верховой езды. Все только и говорили что о Дадли и его публичном унижении – о том, что это может значить. Я все больше и больше убеждалась в том, что благосклонность королевы меняется по ее прихоти; невозможно предсказать, куда подует ветер даже завтра.
– Из-за этого была потасовка, – сообщила одна из фрейлин.
– Ничего удивительного, представьте себя на его месте, да еще при всех, – отреагировала другая.
– Интересно, как он будет держаться сегодня? Удастся ли ему сохранить достоинство?
– Хватит болтать! – приказала мистрис Сент-Лоу. – Вас это не касается.
– Значит, никому нельзя вечно полагаться на милость королевы, – еле слышно заключила Фрэнсис Мотес; ее замечание было явно нацелено на меня.
