Я сделала вид, что не расслышала. Пусть себе болтают. Поспешно запихнула в сундук все, что мне может понадобиться. Скоро носильщики придут за нашим багажом.
– Вас-то зачем берут? – спросила Фрэнсис. – Я думала, вы не охотитесь.
– Королеве нравится ее общество, – ответила за меня Леттис.
– «Королеве нравится ее общество», – передразнила Фрэнсис.
– Все лучше, чем такая дура, как вы.
– Что она будет делать, когда вы выйдете замуж и не сможете ее защищать? – Фрэнсис обратилась к Леттис, но смотрела на меня, прищурившись.
– Я отлично умею за себя постоять.
– Да, Мэри, вы отлично управляетесь с иголкой, верно? – подхватила Леттис и подмигнула мне; Фрэнсис, надувшись, отошла от нас подальше.
Мы с Леттис помогли друг другу зашнуровать амазонки.
– Что с вашей сестрой? – спросила она – единственная из всех. – Как она себя чувствует?
– Жить будет.
– Она притворялась?
– Скажем, все не так плохо, как показалось сначала; доктор сделал свое дело.
Спустившись во внутренний двор, мы уселись на наших скакунов. Даже в подбитой мехом амазонке я дрожала от пронизывающего ветра. Направила Лебедя в тихий уголок, где не так дует; теперь нужно ждать королеву. Пальцы у меня задубели от холода. Интересно, как я перенесу дорогу? Наконец Елизавета вышла – рука об руку с Дадли; они шутили и смеялись, как будто ничего не случилось. Все ошеломленно смотрели на то, как Дадли помогает ей сесть в седло, обхватив ее руками за талию, подтягивает подпруги, по-свойски приподнимает ее юбки, устраивая королеву поудобнее. Придворные снова зашушукались; никто не мог понять, как следует истолковывать эту мирную сцену. Сесила нигде не было видно; правда, он никогда не ездит охотиться. Зато во дворе я заметила нескольких его приспешных. Один из них участвовал во вчерашней стычке. Они внимательно следили за Дадли и королевой и время от времени многозначительно переглядывались.
Интересно, как такому высокомерному человеку, как Дадли, удалось победить свою гордость? Может быть, он по-настоящему любит королеву? В конце концов, они с Елизаветой – друзья детства, он достаточно хорошо ее знает и привык терпеть ее капризы. Возможно, он понимает, что она его испытывает. Если он в самом деле ее любит, значит, он такой один. Все остальные только изображают нежные чувства, чтобы урвать что-то для себя. Мне многое непонятно в отношениях мужчины и женщины, но приятно думать, что я обладаю некоторым чутьем на искренность. Наблюдая за ними, я, как часто бывает, снова вспомнила Платона с его шарообразными людьми, которые ищут свою вторую половинку. Неожиданно во мне проснулось сочувствие к Елизавете. Как ей должно быть одиноко!
– Леди Мэри!
Я обернулась. Рядом со мной стоял Киз.
– Старшина дворцовой стражи! – воскликнула я.
Киз взял Лебедя за узду и угостил его морковкой с ладони.
– Как ваша жена? Ей лучше?
– Миледи, от нее я узнал, как вы добры. Она просила передать, что посланное вами лекарство ей очень помогло.
– Рада слышать. – Краем глаза заметила, что несколько фрейлин смотрят на нас и язвительно усмехаются. Наверное, удивляются, почему я беседую с человеком столь низкого звания. Пусть удивляются; Киз стоит дюжины таких, как они.
– Не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту.
– Мне не нужна благодарность, – ответила я. – Ваша дружба – вот все, чего я прошу. – Он стал что-то отвечать, но я продолжила: – И давайте забудем о титулах, мне они безразличны.
– Для меня большая честь назвать вас моим другом. – Киз улыбнулся. Впервые я увидела его улыбку, она его преобразила.
– Передайте жене мои пожелания скорейшего выздоровления.
Дадли ловко вскочил на свою кобылу; она встала на дыбы, завертелась на месте. Он усмирил ее, демонстрируя свое искусство; этот человек действительно великолепный наездник. Королева смотрела на него одобрительно. Потом они вместе тронулись в путь, возглавляя процессию; со стороны казалось, что они близки, как брат и сестра.
Уайтхолл, декабрь 1560 г.
– Китти, проснись! Китти!
Я открыла глаза и увидела нависающий надо мной череп; хотела закричать от страха, но с моих губ не слетело ни звука. Потом я вдруг проснулась, на сей раз громко ахнула, потому что Юнона склонилась надо мной, тряся меня за плечо.
– Не бойся, Китти, тебе приснился страшный сон!
У меня саднило руку; приглядевшись, я обнаружила изжелта-багровый кровоподтек на внутренней стороне предплечья, который шел до самого сгиба
