локтя, и вспомнила, что вчера мне пускали кровь.
– Лекарь настоящий мясник, – пожаловалась я и только тогда сообразила, какой сегодня день. Юнона волновалась и суетилась, как будто сегодня ее свадьба, а не моя.
– Храбрая Китти, – сказала она, целуя меня в синяк.
Я невольно вспомнила, как кровь – кап-кап-кап – капала в чашу; какая она была яркая! Не в силах отвести взгляда от этого зрелища, я представляла, что кровопускание – своего рода очищающий ритуал перед свадьбой. Потом я вспомнила Джейн Дормер; она обожала рассуждать о Христе и говорила о нем так же восторженно, как другие девушки говорят о любви. Она так часто развлекала меня историями о молодых монахинях, которых Христос посещал по ночам и которые омывали кровь с его ран, что выучила их наизусть. Перед моими глазами возник образ Екатерины Сиенской из часовни в Дарем-Хаус – изможденная, кожа да кости, с блаженной улыбкой на лице… Глядя, как капает моя кровь, я думала о тех монахинях.
Никто ничего не заподозрил; Юнона усадила меня у камина, закутанную, как младенца, и я пила вино с пряностями, такое горячее, что обожгла язык. К тому времени, как пришел врач, я довольно убедительно пылала словно в лихорадке.
– Это кровь Тюдоров, – заключила тогда Юнона, так же захваченная произошедшим, как я; потом она наклонилась ко мне вплотную, чтобы врач не слышал ее шепота: – Когда ты выйдешь за моего брата и родишь ребенка, твоя тюдоровская и моя сеймуровская кровь смешаются. – Услышав ее слова: «родишь ребенка», я живо представила себе, как держу младенца на руках, и внутри у меня все запело. – Мы, наконец, станем сестрами, – добавила Юнона.
– Ты сказала ему? – спросила я, полностью проснувшись. Мне вдруг стало страшно. Вдруг Гертфорд ничего не подготовил? А может быть, мне вообще все только померещилось?
– Не волнуйся, Китти, все устроено.
– Хочу, чтобы между нами все оставалось по-прежнему. – Я крепко сжала ее руку; наши пальцы сплелись. Меня охватил страх. Что, если после того, как я выйду за ее брата, мы с Юноной перестанем быть подругами?
– Не бойся… сестрица, – с кривой улыбкой подбодрила меня Юнона, отдергивая полог. Небо за окном было затянуто облаками и белое, как будто скоро пойдет снег.
Я ощупала кольцо на шее.
– Надень его на палец, – посоветовала Юнона, расстегивая цепочку. – Только на сегодня.
Я вспомнила, что нам придется сохранять наш брак в тайне, и мне сделалось не по себе.
– Думаешь, королева не одобрит? – тихо спросила я.
– Я думаю, когда придет время, ты сама ей все скажешь, и она обрадуется. Сама видишь, в последнее время она очень благоволит к тебе. Она очень волнуется, как бы испанцы не выдали тебя за кого-то из своих. Она не раз делилась своими опасениями. Да ведь ты и так все понимаешь.
Я отбросила страхи. Правда, Елизавета заметно смягчилась по отношению ко мне. Все считали, что она вот-вот объявит меня своей наследницей, но об этом я предпочитаю не думать.
– Сегодня вечером я стану графиней Гертфорд!
Юнона схватила меня за плечи, посмотрела мне в глаза:
– Я знаю! – Она звонко засмеялась, но смех перешел в приступ кашля. – Никак не удается от него избавиться! – пожаловалась она, едва отдышавшись.
– Закутайся потеплее. Не хочу, чтобы ты из-за меня рисковала здоровьем.
Мы помогли друг другу одеться. Я трижды меняла платье – не могла решить, какое надеть. Все время вспоминала свою первую свадьбу – тогда из-за спешки пришлось перешивать чужие платья и для меня, и для сестры, которой нет уже семь лет. Я запретила себе думать о Джейн.
– Ему все равно, в каком ты будешь платье; главное, чтобы оно легко снималось, – заметила Юнона, и я невольно засмеялась. Потом она заставила меня съесть кусочек марципана, хотя у меня совсем не было аппетита, и дала мне толстый бархатный плащ с капюшоном, который закрывал меня с головы до пят. Чуть отошла, оценивающе посмотрела на меня.
– Ты похожа на безумного монаха, – хохотнула она.
Я порылась в своих вещах, нашла самый теплый мамин плащ на лисьем меху, надела на Юнону, туго стянула завязки на шее:
– Он тебя согреет.
Она улыбнулась и медленно погладила меня по щеке; от ее отсутствующего взгляда мне неожиданно стало грустно.
– Где звери? – спросила я, только теперь понимая, что их здесь нет.
– Я поручила их заботам мистера Глинна. Сказала, что тебе нездоровится и ты должна побыть в тишине.
Похоже, Юнона обо всем позаботилась. Интересно, состоялась бы вообще наша свадьба, если бы не она.
В Уайтхолле было тихо, как в соборе; мы спустились по узкой лестнице в сад. Выйдя, замерли от холода; в сырой траве наши ноги в тонких туфельках сразу промокли. Прежде чем мы дошли до дальней стены, отсырели и подолы наших платьев. В саду листья с плодовых деревьев облетели и были похожи
