с Кипящим порогом.
С горы Медвежатник увидел четыре похожие лодки. Их несло, как щепки в разбушевавшемся океане, и, казалось, если даже они захотят остановиться – ничего не получится. Гребцы шустро махали вёслами, ловко уходя от препятствий, но нависшие скалы словно манили их к себе. На прижиме трёх гребцов чуть не выбросило на камни. Савелий видел, как они зазевались, и, на мгновение потеряв управление, лодка притёрлась к скале. Оттолкнувшись, её вывели на чистую воду.
«Ты смотри, что они делают! Ведь потонут. Все до единого пойдут ко дну. Ой, геологи, ну зачем же так рисковать!»
Участками река текла спокойно – до большой воды там были плёсы. До Кипящего порога оставалось совсем немного, и охотник помчался вниз по склону. Никогда в жизни он не бегал так быстро – не находилось причины, не любил он никуда спешить. Даже тогда, когда Савелий был помоложе, и то не торопился на свидания. Возможно, поэтому так и остался один. Чахлые лиственницы да кусты стланика замелькали по сторонам, из-под ног полетели камни. Зацепившись за ветку, он упал, на колене выступила кровь. Боли он не почувствовал и, вскочив, помчался дальше, не теряя из вида геологов.
Оторвавшись от всех, впереди неслась лодка с тремя гребцами. Шла она прямо на камни. Савелий напряг последние силы и выбежал на берег. Стремительная горная река несла свои мутные воды по широкому руслу и, пройдя совсем немного, будто взбесившись, поднималась на дыбы. Буруны яростно накатывались на берега. Лодка почти вошла в порог, но положение ещё можно было исправить. Охотник изо всех сил замахал кепкой, показывая, чтобы причалили к берегу.
На подходе к порогу волны стали увеличиваться. Лодка Андрушкина, шедшая первой, плавно поднималась на гребень и так же плавно скатывалась вниз, пока не появились пенистые буруны. Послышался свирепый гул, волны с рёвом устремились на скалы, в разные стороны полетели брызги, грязную пену понесло назад. Боковым зрением геолог увидел, как на берег выскочил какой-то мужик с ружьём и, побежав навстречу, стал махать им рукой. В его движениях читался призыв подчиниться. Незнакомый мужик как будто молился за жизнь людей, призывая всех святых, чтобы сидящие в лодке немедленно поворачивали. Это их спасло. Борясь с мощным течением, гребцы стали уходить с основной струи. Набежавшая волна захлестнула лодку, их обдало ледяной водой. В какое-то мгновенье плоскодонка наклонилась и, зачерпнув воду, стала тонуть. Все оказались в бурлящей реке. Казалось, помочь им может только чудо. Первое, что пришло в голову каждому – плыть к берегу.
«Так там, оказывается, страшный порог, – увидев кипящий вал воды, лихорадочно соображал Андрушкин. – Если бы не этот мужик, мы бы утонули. Откуда он тут взялся? Сколько сплавляемся, вокруг ни души».
Теперь, когда геолог казался в безопасности, мысли вернулись к товарищам, шедшим сзади и так же рисковавшим попасть в ту же природную ловушку.
«Надо их предупредить. – Трясясь от холода, Андрушкин выскочил на берег. – Скорей, скорей!» – стучало в голове.
Перед глазами замаячила лодка Брукса, и геолог вслед за Савелием побежал навстречу. Андрушкина и людей на реке разделял поток, который пришлось бы преодолеть, чтобы оказаться рядом, подсказать, помочь. Перекричать шум бурлящей стихии казалось невозможным.
Было видно, как на подходе к порогу гребцы заработали вёслами, но сила стихии оказалась сильнее, плоскодонку закружило в водовороте. Волны посыпались в борта, в корму, в нос. Лодку понесло кормой вперёд. Её пытались выровнять, но мешали мощное течение и высокая волна. Гребцов несло прямо на камни. У Андрушкина перехватило дыхание: «Ещё мгновение, и им уже не повернуть! Они вошли в порог».
– Ну, давай, давай! Иван, ещё, ещё! – закричал он, срывая голос.
Большая лодка не слушалась. Сидящие в ней уже не могли ничего изменить. Плоскодонка пронеслась мимо одинокой скалы, бортом ударилась о выступавшие из пучины камни и, будто споткнувшись, нырнула в пустоту. На корму обрушился огромный вал воды. Всех выбросило за борт и понесло по течению. Андрушкин заметил, как двое рабочих плыли к берегу, как мощная струя вынесла Ивана и Потехина на середину реки, как их накрыло волной. В следующий момент он увидел, как мелькнула голова Потехина и скрылась в пучине. Следом за ним исчез и Брукс.
«Ух…! – невольно вырвалось у геолога. – Вы же потонете. Ну, зачем же так! Мужики, держитесь. Мои дорогие, я прошу вас, поднатужьтесь…»
Словно услышав его призыв, на поверхности показались Брукс с Потехиным. Иван выталкивал его со струи, и, когда Потехин, придя в себя, устремился к берегу, Брукс на мгновенье остановился. Накинувшаяся волна накрыла его с головой. Андрушкин бежал по гальке, ожидая, когда Иван вынырнет, но там, где только что виднелась мокрая макушка, несло клоки серой пены. Прошло несколько минут, а Брукс не появился. Не помня себя, Андрушкин зашёл в воду. Из-за поворота приближалась лодка Серкина. Дикий крик Савелия и всех, кто стоял на берегу, на мгновенье заглушил грохот реки и вернул гребцов к действительности. На лодке дружно заработали вёслами, и, изменив курс, плоскодонка пошла к берегу.
Ночью на тайгу опустился густой туман. С восходом он стал подниматься к вершинам гор, оставив на земле белую изморозь. Лёгким инеем покрылись валуны на берегу и побуревшая хвоя, мелкие капельки выступили на жёлтых листьях берёзы, кустах ерника. День обещал быть погожим. Когда туман сошёл, на галечном берегу геологи поставили большой крест, а снизу обложили его валунами. Вместо таблички Андрушкин прибил к кресту крышку от консервной банки, на которой гвоздём выбили фамилию и даты жизни Ивана Брукса.
Уровень воды упал, обнажилась коса, выглянули возле берега вылизанные рекой камни, а сам порог обозначился бурунами с косой волной, гасившей мощное течение. Можно было собираться в дорогу, но они всё откладывали, будто надеялись на то, что река вернёт того, кого забрала.
Как и говорил Савелий, в деревне геологов ждали, но встречали не с оркестром, чтобы отметить их возвращение и выразить признательность за
