на поселении, без права выезда. Нет, это не он…»
– Иван, моя фамилия Левков! – кричал Жека. – Левков Евгений Фёдорович, восьмой отряд.
Когда колонна поравнялась с ним, Жека оказался напротив. Иван увидел высокого сгорбленного человека в замусоленном ватнике с надвинутой на глаза шапке-ушанке. На ногах у него были тяжёлые ботинки из кирзы, похожие на те, какие им выдавали в поле. Ивана пронзило, словно электрическим током: «С ума сойти! Так это же точно Жека из Магадана. Как он тут?..»
– Замолчать! – рявкнул конвоир, но тот продолжал говорить. Из-за шума, поднятого заключёнными, его голос слился в единый рёв. Словно хор, сотканный из нескольких десятков голосов, рёв резал уши, не давая ничего разобрать.
– Прекратить! – заглушил их крик конвоиров. – Прекратить! – орали они во всю глотку.
Невольно Иван пошёл за колонной.
– Принеси что-нибудь пожрать, – услышал наконец он Жеку. – Хоть хлеба или мяса, всё равно чего принеси и сигарет не забудь…
Конвоир быстро направился к Жеке.
– Кому говорят, прекратить! Сейчас ты у меня получишь. Рекс!
Рванув вперёд, злобно залаяла собака. Жека заскочил в глубь колонны.
– Гражданин, отойдите назад.
Как парализованный, Иван шёл рядом. Казалось, он находится в прострации, а всё, что тут происходит, – всего-навсего сон. Такой нелепый и, по сути, неприятный. Сейчас он проснётся – и всё навсегда исчезнет. Но сон не проходил: колонна заключённых, охраняемая автоматчиками со злыми собаками, шла в двух шагах от него.
– Отойди, кому говорят, – будто сквозь пелену, дошло до его сознания.
Он отступил назад и остановился.
Некрашеный пол в коридоре длинной деревянной одноэтажки был затёрт до черноты и местами засален. В помещении, куда Брукса привёл охранник, было холодно и мрачно. Пришлось битый час чего-то дожидаться. Тёмно-синие стены и тусклое освещение приводили в уныние и наталкивали на грустные размышления. Хотелось быстрее отсюда уйти и больше никогда не возвращаться. Как потом выяснилось, в этом здании размещалось караульное помещение и находилось несколько одиночных камер штрафного изолятора.
«Ну и запах! – подумал Иван. – Воняет сыростью и протухшей селёдкой. Значит, их кормят гнилой едой. Хотя нет, это запах тюрьмы».
Наконец за ним пришли и повели в другое крыло здания. Здесь проверили содержимое передачи и, проинструктировав о порядке свидания, проводили к заключённому Левкову, отбывавшему наказание по пятьдесят восьмой статье.
Жека не скрывал своей радости. Обнявшись, он полез к продуктам и, схватив первое, что попало под руку, стал жадно жевать. Вареная оленина не поддавалась, и Жека рвал её зубами, как собака.
– Шакалы, голодом морят, – сквозь чавканье донёсся его хриплый голос. – Норму не выполняю, вот они меня и не кормят, скоты. А жрать охота. Молодец, что пришёл. Для меня это настоящий праздник. Спасибо! Если выйду на свободу, в долгу не останусь.
На мгновенье он оторвался от еды и похлопал Ивана по плечу.
– Век не забуду, только бы выйти на волю.
– Ты как сюда загремел? Что случилось?
– Что случилось, что случилось, – передразнил его Жека. – Ни фига не случилось: взяли и посадили. Давай скорей ещё пожрать, потом расскажу. – Поев, Жека немного отошёл, на лице появилась улыбка. – Они меня давно пасли. Последней каплей оказалась та встреча с профессором в ресторане. Помнишь?
– Ну да.
– Так вот, вскорости меня и забрали. И знаешь, что пришили?
Иван замотал головой, не понимая, за что можно арестовать невиновного человека.
– Ни за что не догадаешься. Короче, обвинили меня в незаконной добыче золота и его сбыте контрреволюционно настроенным элементам. Кто эти элементы, я до сих пор не знаю. А что касается золота…
Он резко замолчал и, посмотрев по сторонам, стал шептать:
– Здесь везде глаза и уши, говорить надо тихо. Не дай бог, что-то прознают, тогда мне конец. Так вот, этот пункт обвинения соответствует истине: так и происходило на самом деле. Для профессора я отбирал пробы, а себе мыл золотишко, ну и сбывал его потихоньку. Ты не подумай ничего плохого: я не из его проб золото забирал. В тех местах, куда он меня отправлял, настоящий Клондайк. Молодец профессор! Откуда он всё знает? Ведь он там никогда не был, а мне говорил конкретно, где надо искать. Ну, я и искал. И ты знаешь, по его наводке я всегда находил золото. Везде, куда бы он меня ни посылал, находились приличные содержания металла. И так бы, может, продолжалось ещё, если бы меня не посадили. Какая-то сука сдала. Наверно, позавидовали, сволочи, что я такой фартовый. Короче, пришили мне хищение драгметалла и вольное старательство с целью наживы. Это бы ещё полбеды – по такому обвинению много бы не дали, а мне присобачили воровство в особо крупных размерах, в составе организованной банды и сбыт политическим, замыслившим
