опьяняюще ласкать, и беспощадно карать. Быть может, именно это единство дыхания жизни и неотвратимой поступи смерти так привлекало его. Дикая роза, усеянная шипами. Красота её дурманила орка. Опасность будоражила разум и сердце.
Собрав остатки сил, Ош поднялся и сел. Волшебство прошло. Несмотря на своё приятное послевкусие, ему всё же не удалось заглушить мрачных мыслей, вновь проснувшихся при виде закатного солнца.
Неожиданно Зора вновь обняла его. Её рука прижалась к раненому плечу орка. Кровь там уже засохла и остановилась, начиная формировать новый рубец.
– Извини, – виновато буркнула она.
– Пустяк.
Обнажённая и манящая, Зора прижалась к нему, согревая своим теплом. Вторая её рука нащупала бледный шрам на груди. Это был след от стрелы. Смертельная рана.
– Мне нужно идти, – сказал Ош, потянувшись за кольчугой. – Солнце садится.
Она не разжала объятий, словно ощутив смятение, терзающее его мысли.
– Не пытайся меня отговорить. Я уже всё решил.
Голос его предательски дрогнул. Несмотря на решимость, Ош знал, что, если она пожелает его переубедить, у него едва ли найдутся силы к сопротивлению. Не здесь. Не сейчас, когда она смотрит на него
– Я не буду тебя отговаривать, – ответила Зора, – но я пойду с тобой.
Эшафот был сколочен наспех, поэтому он заскрипел, когда на него поднимался Дорт. При виде орка по деревенской толпе прокатился недобрый ропот. Бурлящее многоголовое существо, слепо жаждущее крови. Немногочисленные люди сира Гарена с трудом сдерживали его, чтобы не допустить самосуда.
Орк был один. Его брат умер от полученных ран, не дождавшись заката. К своему стыду, Ош понял, что в глубине души радуется этому. Он не был уверен, что после первого удара его рука поднимется, чтобы совершить второй.
Дорт шагал понуро и безразлично, будто смерть брата убила и его самого. Оша не удивляло это. Неугомонные и затейливые, близнецы всегда были вместе, понимая друг друга с полуслова, прикрывая друг другу спину в бою.
Ош зря точил свой клинок. Джон Гарен предусмотрительно приготовил для казни куда более подходящее орудие. Это был двуручный меч одного из солдат. Тяжёлый и неповоротливый, он возвышался на эшафоте зловещим железным крестом.
Два латника опустили Дорта на округлую колоду плахи. Он не проронил ни слова.
Стиснув рукоятку, Ош опёрся на страшное оружие, вспомнив слова, которые сир Гарен вложил в его уста. Орк возвысил голос над притихшей толпой.
– Именем короля Конрада Серокрыла, прозванного Молчаливым, правителя пяти земель и защитника людей Сероземелья, – он посмотрел на Зору, стоящую в первых рядах, и та бессильно опустила глаза, – я, Ош Дурной Глаз, эмиссар его величества, приговариваю тебя к смерти. – Он слушал свой голос как бы со стороны. Закончив речь, Ош поднял над головой клинок. Раненое плечо тут же отозвалось тупой болью. К горлу подступил комок. – Я никогда не забуду вас, – пообещал Ош.
Тяжёлое лезвие обрушилось на шею Дорта. Раздался глухой удар. Отскакивая от дощатого пола, голова орка укатилась в сторону. Солнце село, погрузив мир во тьму.
Часть II
Глава четырнадцатая
Родящая земля
