кошаре себе зазноб заприметили. Сабантуй начнем там, вместе с твоими красавицами с центрального стойбища продолжим здесь. Рахман, – приказал Артист, – барашков режешь и там, и здесь. Собирайся! Только быстро – одна нога здесь, другая – там! Да, выбирай барашков пожирней и с курдюками! Душистый шашлык, заправленный луком, соком крыжовника, горным чесноком, разными душистыми травами и нежный хинкал с бараниной – что может быть вкуснее на свете! Эх, братцы, загуляем! – смачно потянулся Артист. – А пока, братец Шархан, ознакомимся с твоим хозяйством. Начнем с этой кошары.

Ничего худого не подозревая, Шархан повел Артиста и Пеликана по хозяйству, стал хвастливо показывать, рассказывать о своих успехах. На альпийских лугах паслись две отары овец и коз, стадо дойных коров, два стада бычков, стадо телок, десятка три породистых жеребцов. Под навесами стояли гусеничные и колесные тракторы, армейские грузовые автомобили, маслобойные машины…

– Э… Скажи, уважаемый, чьи все эти богатства? – не без умысла спросил Артист.

– Все это мое, – с гордостью ответил Шархан, но, быстро сообразив, осекся, – почти мое…

«Мое»… А давно ли Шархан был гол, как сокол, имея всего лишь одну кособокую языкастую жену, одну паршивую корову, десять овец! У него не было ни наложниц, ни машин, ни тракторов, ни покорных нукеров, ни пастухов, ни чабанов. Все эти богатства Шархан накопил с моей помощью. А теперь этот сыч хвалится нажитыми через меня богатствами: «Мое»… «Мое»…

– Ты стал таким богатым, что наступило время сбежать за кордон, – ехидно укусил за живое Артист.

Шархан, как шел, остановился; пот выступил на лбу. Слюнявая челюсть отвисла, широкая борода дрогнула.

– За что ты так меня обижаешь, Артист? Я не убегал от вас и в самые черные дни, даже находясь среди «волков» в Чечне!

– Знаю, помню. Проверяю твою реакцию…

Артист знал, Шархан является агентом самых грозных экстремистских подпольных группировок Востока. Он хитрый лис, который за грубостью скрывает свое истинное лицо. Он всемогущ, коварен, кровожаден. Он становился опасным, он мог навредить ему не только в районе, но и в республике. Поэтому Артист должен был знать все: его самые сокровенные мысли, секреты, явочные квартиры в городах, селах республики, о его связях. Кто не знает, чем живет, что думают, к чему готовится друг, враг, тот подобен слепцу, одиноко бредущему по горным тропам.

Где там зрячий не запнется, слепец расшибет себе башку. Артист знаком с могущественными политиками, крупными бизнесменами, силовыми структурами многих стран, там не пренебрегают услугами подобных агентов, послухов. «У меня везде должны быть свои глаза и уши. Тогда мне не опасны никакие враги, они меня врасплох не застанут. При таком раскладе сил ни один из членов моей банды без моего согласия со своей женой в постель не ляжет. Тогда и без Волкодава я буду знать все, что нужно. А почему без Волкодава? Он пусть берется за руководство этого дела. Он, хоть прикидывается простодушным, прямолинейным, но прагматичен, просчитывает каждый ход, умеет жестко наступать и без потерь отступать, ловок, сметлив – лучшего агента мне не найти».

И Шархан, когда Артист заговорил с ним на эту тему, неожиданно быстро согласился.

– Только с одним условием, – горько улыбнулся Шархан, – об этом из «наших хозяев» никто не должен знать… Я и так ради них многим рискую, даже жизнью, имея мизерные доходы.

– Конечно, Волкодав. Пеликан – могила! Правда, Пеликан? – язвительно улыбнулся Артист.

– Правда, правда, Артист. Я даже под страхом смерти буду молчать.

В это время чабаны с пастухами за кошарой, на тенистой поляне, Артисту с Пеликаном ставили новую палатку, в палатке – раскладушки. Раскладушки застелили чистой постелью, даже установили походный телевизор, питающийся от корейской дизельной электростанции.

Шархан друзей завел в палатку, пожелал приятного отдыха, а сам, прячась за кошарами, небольшими навесами, незаметно пробрался в домик, где живет Шах-Зада. Зашел в домик, огляделся, снял тяжелый пояс с пистолетом, лег на топчан, накрытый овечьей буркой. Тут было намного прохладнее, чем под горячим солнцем. Лениво потянулся, позвал:

– Шах-Зада!

Она вошла в домик, стала на расстоянии, настороженно отвернувшись от Шархана. Шархан приказал снять с его ног хромовые сапоги. Она на минуту замешкалась, побледнела в лице, руки пальцами зацепила узлами. Тихо, недоверчиво, из-под сдвинутой на глаза шали бросила взгляд на его кирпичное лицо. Она не знала, как себя повести в такой ситуации. Тут перед ее взором стал глубокий старец. По выражению его глаз она поняла, надо выполнить волю Шархана. Она вышла из ступора, схватив одной рукой за носок, второй – пятку пропыленного сапога, потянула на себя. Сапог сидел туго. Босой ногой Шах- Зада твердо уперлась в край топчана, литые икры напряглись, влажные губы приоткрылись. У Шархана нетерпеливо задрожал подбородок. Слов нет, его узница сильна, ловка, красива…

Стянув сапоги, она тыльной стороной руки вытерла с лица капельки пота, на него подняла тревожный взгляд, прося позволения уйти.

Тут на глаза Шархана попал перстень, надетый на левый большой палец Шах-Зада. Алчные глаза от удивления вышли из орбит.

– Подойди сюда. Откуда у тебя этот перстень?!

– Бабушкин подарок, – кратко ответила Шах-Зада.

– Мне бы такую бабушку…

Жадные глаза Шархана с перстня цепко скользнули на ее тугой, плоский живот, с живота – на высокие полные груди. Глаза затуманились, он шершавым

Вы читаете Зарра. Том 2
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату