сохранюсь… Ладно, ладно, молчу. Готовь канал, ответим.
– Сигнал с планеты, Том, – уточнил я.
Никогда не видел своего друга застывшим с отвисшей челюстью. Теперь насладился зрелищем в полный рост.
– Как – с планеты? – сказать, что он был удивлён – значит, ничего не сказать. Его будто пыльным мешком из-за угла огрели.
– А вот так – с планеты, – хмыкнул я, «высунув» на голоэкран свою физиономию, придав ей вид лёгкой небритости. – Передатчик искровой, проще только каменный топор. Трещит на весь диапазон азбукой Морзе.
– Эй, ты хочешь сказать, что там сигнал из трёх букв?
– Да. Потому подбирай челюсть, садись и пеленгуй, а я займусь обработкой видео с зондов. Поищем нашего радиолюбителя.
– Вот ведь задница какая… Выходит, там внизу человек… – потрясённый Том начал «думать вслух», что не мешало ему надеть обруч интерфейса и приняться за работу. – Но, блин горелый, откуда он там взялся?
– Найдём – спросим. Как засечёшь, скинь координаты, а я пока начну активацию систем самолёта.
Самолётом у нас называли пилотируемый модуль-универсал, способный передвигаться и в атмосфере, и за её пределами. Там одно пилотское место и три пассажирских. Поведёт Том. Нужен врач – значит, летит и Вуур. Сообщение чуланцу я уже сбросил, сейчас подойдёт в рубку. Два места резервируем, ведь радиолюбитель может быть не один. В крайнем случае ребята слетают ещё разок-другой. Лёгкие скафандры и шокеры обязательны: у нас нет иммунитета от тамошних бацилл, да и с более крупными зверушками будет чем побеседовать.
– Миша, тут самолётик наш с чего-то просыпается, – Ник вышел на связь по звуковому каналу. – Это ты развлекаешься?
– Надо на поверхность слетать, забрать кое-что… точнее, кое-кого, – ответил я. – Ты там проверь, всё ли в порядке. Давно машинку не заводили.
– Сделаем.
Где-то там, прямо под нами, в облаках посверкивали молнии: грозовой фронт. Громкие щелчки разрядов глушили едва слышимые сигналы неведомой радиостанции, но чередование точек и тире полностью забить не могли. Нужно сравнить мощность сигнала и понять, приближается гроза к источнику или удаляется. Наверное, приближается: «морзянка» становилась всё тише. Так. Надо поторапливаться. Тот, кто построил передатчик, наверняка в курсе основ электротехники и понимает, что такое гроза. Значит, он скоро оставит свои попытки связаться с нами. А может, и вовсе разочаруется, покинет дислокацию.
«Есть, я его засёк, – Том вывел визуальную картинку с точными координатами передатчика. – Когда вылетаем?»
«Как только вы с Вууром наденете скафандры и погрузитесь в самолёт».
«Тогда я пошёл. Переключаю связь на звук».
«Принято».
Самолёт аккуратно выплыл из ангара минут через двадцать. Сигнал к тому времени был едва слышен. Но мы уже знали, куда лететь.
Да, мы. Том, Вуур и я – в качестве одного из своих контуров, полностью переключившегося на контроль систем пилотируемого модуля. Во-первых, там человек или группа людей, которым нужна наша помощь. Во-вторых, там поверхность планеты, запретной для посещения, кроме экстраординарных случаев… Наконец, в-третьих, мне просто интересно. С тех пор, как стал космическим кораблём, летать в атмосфере и садиться на планету не доводилось.
Что ж, такое упущение стоит исправить. Повод-то какой!
Что вы знаете о раздвоении личности? Ручаюсь, вы ровным счётом ничего не знаете о раздвоении личности. А мне волей-неволей приходится с этим жить.
Что любой космической корабль – это, по сути, единый организм, я убедился очень давно, ещё когда был обычным пилотом. В нём всё связано со всем, нужно только хорошо знать эти связи и управлять ими. Посадочные модули, имевшие бортовые компьютеры ненамного хуже головного, могут выполнять и автономные миссии, но всё равно я чувствую «самолёты» точно так же, как прочие системы «Арго». Как собственные части тела. Поначалу я придумывал им ассоциации – это, мол, глаза, это уши, это осязание, и так далее, – но не преуспел, слишком уж широкий диапазон возможностей у моих новых органов чувств. Потому просто забил на классификацию, ограничившись понятиями «слышу, вижу, чувствую», а уж каким образом это у меня получается, неважно. Я и в этот полёт мог бы ограничиться постоянным каналом связи самолёта с моим ядром, но слишком велик был соблазн коснуться тверди земной. Не ногами, так посадочными штангами, в моём случае сие безразлично. Соскучился, понимаешь, по естественной гравитации.
Мне-«главному» – сиречь ядру головного компа – впервые за всю квантовую жизнь пришлось выделить из себя самостоятельный контур сознания. До сих пор мои псевдоличности всегда были на плотной связи с «первым» и под его прямым контролем. Сейчас я рискнул разделиться, и ощущал себя одновременно в двух местах. Я-«первый» привычно правил своим электронно-механическим царством, я-«второй» благополучно вёл пилотируемый модуль сквозь атмосферу планеты в паре с Томом, держа с собой-«первым» связь по обычному пилотскому каналу. И не испытывал при этом никакого дискомфорта. Словно с братом-близнецом разговаривал.
– Полградуса правее, – у Тома больше опыта атмосферных полётов, потому за штурвалом модуля главный всё-таки он. – Майк, что за фигня? Ветер
