правильным и возможным видеть внука раньше её. Ты ей в этом отказал. Значит, мы приедем вместе днём. Это справедливо!
Артём. Ты права, мама, ты права! Как всегда.
Артём обнимает маму, пытается поцеловать.
Мама Артёма. Не надо мне этих пьяных нежностей. Терпеть не могу! Ни от отца, ни от тебя.
Мама отстраняется от Артёма, но объятий не разрывает.
Мама Артёма. Тебе что, правда было плохо? Как ты себя чувствуешь?
Артём. Мамочка! (Усмехается.) Я тут в обморок упал. Прямо здесь. Просто раз – и потерял сознание… Там (показывает рукой на дверь приёмного покоя) со мной всё было хорошо. А потом… Хотя, если честно, там (снова показывает на приёмный покой) я всё время хотел зажмуриться, даже хотел сбежать, но не мог! Это такое!!! Я передать не могу…
Мама Артёма. Чувствительный мой мальчик!
Артём. Это космос, мама! Это что-то космическое… Мне было очень страшно… Как во сне… (Шёпотом.) Мне казалось, что я вижу, как сам родился… Я не понимаю… (Артём начинает вздрагивать, а потом рыдать.) Мама! Мама… Прости меня за всё, за всё!
Мама Артёма (не разрывая объятий, но строго). Ну-ка перестань! Прекрати! Живо!.. Пойдём-ка на воздух… Пошли, пошли…
Они выходят в двери. Мы видим их на крыльце. Мама обнимает Артёма, целует. Они о чём-то говорят.
Эдуард. Железная баба! Молодец.
Игорь. Знаете, ни при каких обстоятельствах я даже не подумал бы назвать эту женщину бабой.
Эдуард. Согласен. Это я так… Загрубел слегка. Дал такого грубого строителя.
Эдуард берёт бутылку, пьёт из горлышка.
Эдуард. Как же я вам, мужики, сейчас завидую! Это передать нельзя!
Игорь. Ох, не думаю, что мне можно сейчас завидовать.
Эдуард. Конечно, завидую. Вы здесь. И вы ждёте… Неважно, кого ждёте – сына или дочь. Главное – у вас кто-то рожает. У меня это было давно. Я уже забыл, как они пахнут… Какие пальчики бывают маленькие… Забыл! У моего уже нога больше моей. От него мужиком воняет. Уже покуривает, дурачок. Почему мне вам не завидовать? Аспирантка там ваша, студентка, заочница… Это же неважно.
Игорь. Вы что себе позволяете?! Вы вообще понимаете, что то, что вы себе позволяете, – это просто хамство?!
Эдуард. Какое хамство?! Что я такого сказал?!
Игорь. Сказал больше чем достаточно… Про всё на свете наговорил. Про всё высказался… Во всём он разбирается! В гороскопах, в именах, в… (Делает неопределённый жест рукой.) Думаете, я не понимаю, на что вы тут намекаете и что обо мне думаете? Да понимаю!.. Сразу понял. Но мне всё равно! Обо мне можете думать всё, что угодно… Всё, что вам подсказывает ваш богатейший жизненный опыт… Но о той, кто сейчас там (показывает рукой на дверь приёмного покоя), вы не смеете думать так, как… Как вот тут… Подумали. И уж тем более не смеете молоть чушь и мерзость… Не смейте!.. Умник! На стройке у себя будете умничать!..
Игорь быстро отходит подальше и садится. Эдуард растерянно собирается что-то ответить, но Алексей его перебивает.
Алексей (нарочито весело). Если честно, я вообще представить себе не могу, что родится не девочка… Нет, я знаю, что будет сын (смеётся), я хочу сына! Будет сын! Но представить себе этого не могу. Дочь – могу. Легко! А сына?.. Я даже не знаю, что с ним делать. С мальчиком… Пытаюсь представить и не получается. У меня же женское царство… Даже собака, и та. (Смеётся.) Я ума не приложу, какие ему нужны игрушки, книжки… У меня девки одни. Мне с ними легко. А парень? (Пожимает плечами.) Это загадка для меня. (Смеётся.)
Артём возвращается один. Проходит и садится.
Артём. Маму в такси посадил… Ну вот! Опять бахилы забыл снять… Испортил.
Алексей. Беда небольшая.
Артём (глядя прямо перед собой, отрешённо). Не так я себе представлял всё это…
Эдуард. Что? Вот это? (Обводит рукой пространство.) И нашу странную компанию?
Артём. Нет. Свои ощущения… Вам я рад.
Эдуард. А чему не рад?
Артём. Не знаю… Всему рад…
Артём снимает бахилы, встаёт и идёт за новыми.
Артём. Мама… Видели мою маму? Такая маленькая, строгая. Такая сильная… Такая беспомощная… (надевает бахилы.) Все беспомощные! Все! Я, мужики, работаю в следственном комитете, а до этого два года в прокуратуре… Отец всю жизнь в органах.
