– Как в старые добрые, – кивнул Джин, и воцарилась идеальная тишина – настолько, насколько это было возможно.
Мелиса неожиданно вздрогнула, почувствовав, как он берет её за руку. И было в этом прикосновении что-то другое, особенное. Решив не портить момент спокойствия, она не убрала свою руку, но и не ответила ему тем же, оставив руку полностью расслабленной, а сама сказала:
– Джин, мы же договорились не прикасаться друг к другу вот так.
– Прости, я не смог удержаться. Момент такой подходящий… – Он сжал ее руку еще сильнее, отчего ладонь Мелисы вспотела.
– Может, тогда отпустишь? – тихо выговорила она, не желая ссориться с хорошим другом.
– Ты же напишешь его? – внезапно абсолютно серьезно выговорил Джин. Рука его сжалась еще сильнее.
– Больно, отпусти! – дернула она рукой, но ладонь плотно засела в железной хватке. Повернувшись к Джину, она увидела, что он стоит как истукан и смотрит вперед, не моргая, не двигаясь, даже не посмотрев в её сторону. – Да что с тобой?
– Пиши, пиши, пиши, – начал внезапно повторять он, резко повернувшись к ней и подняв её руку, начал корябать на ней ногтем какие-то знаки.
Острый сбитый ноготь расцарапывал кожу, оставляя мелкие кровяные бороздки. Вскрикнув, Мелиса дернула рукой изо всех сил и, вырвавшись, по инерции отлетела назад.
«Перепил нейростима», – мелькнуло у неё в голове, и она с ужасом представила, на что еще он может быть способен в этом состоянии бреда.
Тем временем человек снова подошел к девушке и, хотя она несколько раз лягнула его ногой в колено, не шелохнулся и, даже припав на одну ногу, продолжил идти к Мелисе.
– Ты знаешь код, закончи код. – Его лицо начало словно плавиться, медленно, с вонью. Кожа капала на пол, а лицо его искажалось, словно сломанная голограмма, расплющиваясь то и дело от помех в стороны.
Ей ничего не оставалось делать, как с ужасом в глазах пытаться отползать назад, пока она не уперлась спиной в стену. Джин тем временем снова поднялся на две ноги и, как ни в чем не бывало, встал и начал смотреть на пустыню.
– Как в старые добрые, – повторил он, улыбаясь бризу, обдавшему его лицо.
«Что за?..» – замешательство мешало сосредоточиться. Она начала медленно подниматься, стараясь при этом увеличить дистанцию с нестабильным другом.
– Син, куда ты? – повернулся Джин, и лицо его выглядело как обычно, даже ни одной царапины.
– Что это было? – уставилась она на каракули на своей руке, которые с трудом могла разобрать из-за слез, скопившихся в глазах.
– Что было – где? – непонимающее уставился он на неё. – Ты устала, Син. Меньше работай.
«Но это же было только что», – с сомнением попыталась она вспомнить последние десять минут, но не смогла. И это окончательно сбило её с толку. Воспоминания давались тяжело, а вскоре она уже не понимала, почему стоит рядом с Джином, всматриваясь в пустыню на горизонте.
– Так что я должна написать? – внезапно вспомнила она. Пустыня перед её глазами слегка исказилась от помех, затем снова стала как прежде.
– Написать? – рассмеялся Джин, обнимая её по-дружески за плечо. – Ты о чем? – Затем он замер и всмотрелся в пустыню: – О, смотри, глайдер!
– Действительно, – увидела девушка вдали мелкую черную точку, медленно двигающуюся в сторону горизонта. – Неужели он не знает, что его сожрут там песчаные жуки?
– Ну ты тоже ведь хотела так улететь когда-то? – оправдывал точку Джин, а затем приободрено добавил: – Ох уж эти старые времена. Кстати, я кое-что написал тебе. – Он достал из кармана записку и сунул её девушке.
Раскрыв смятую бумажку, она ничего не поняла: снова какие-то каракули, похожие на те, что на руке.
– Ты издеваешься надо мной? – усмехнулась она, недовольно поворачиваясь к Джину. Тот не отвечал, просто с улыбкой на лице смотрел в пустыню.
Она уже забыла то, что произошло несколько долгих минут назад, тоже повернулась и стала смотреть на спутник, огромный, как Луна на Старой Земле, шар, медленно вращавшийся вокруг планеты.
Ветер ласкал её кожу, она стояла неподвижно, и, конечно, порой возникало желание повернуться к Джину и обнять его. Просто потому, что её переполняли эмоции, страхи и тревоги. У них было прошлое, богатое прошлое вместе, но стоило ли поднимать его теперь, когда все давно было выжжено болью, залечено временем и взращено новыми, пока еще неиспытанными чувствами.
Они стояли так довольно долго, пока рука Мелисы вновь не стала болеть. Но теперь уже не от хватки Джина, нет, она болела сама по себе. Пульсировала, дергалась, и монитор, имплантированный в левую руку начал искриться и безумно мигать.
– Это же знак! – просиял Джин. – Ты должна его написать, Син. У тебя получится.
Лицо его снова исказилось, а к ее боли в руке добавилась боль в спине, которая медленно ползла в голову.
– Что происходит? – схватилась она за запястье, тоже начавшее неистово гореть. – Песочная Язва? Джин, помоги! У меня Язва! – Она села на колени, не имея сил больше стоять.
– Ничего не важно, – с каждым искажением, с которым плавилось его лицо, у него менялся голос, добавлялись металлические нотки, – если ты напишешь код, то все будет как надо. Ты же его уже знаешь.
