Этим я и заинтересовал этих… У меня не осталось выбора: или я служу им, или исчезаю. И становлюсь объектом их исследований. Не хотелось быть замороженным заживо. И я продолжил службу. Я видел сам всё то сатанинство, о чём вы говорили. Я вижу теперь, что за монстр родился на германской земле. Я многое видел. И я увидел, что мой народ сейчас как никогда близок к гибели. Я видел ваш фотографию в газете. И я понимаю, почему все газеты мира перепечатали его. Понимаю. И я устал. Не хочу больше.
— Твои проблемы.
— Знаю, — вскочил Вилли, — знаю, что мои проблемы! Но выхода — не вижу!
— А ты — беги! Прямо сейчас — беги! Быстро беги, куда глаза глядят. Тогда жив останешься.
Вилли отшатнулся.
— Да, если нашим будешь сдаваться, переоденься. Наши «электриков» в плен не берут.
— Электриков?
— Эсэс. Молнии. Зиг-зиг.
— Теперь понял.
— Почему не берут — объяснить?
— Не надо. Сам видел.
— Тогда — прощай, Вилли! Надеюсь, больше не увидимся.
— А я надеюсь — увидимся.
— Для тебя будет лучше, чтобы мы не увиделись. В следующий раз я тебя убью. Да, кстати, кто из моих спутников ваш агент?
Вилли вздрогнул:
— Два, — поморщился, — оба, все.
— Предатель — казачок? А другой — агент?
Вилли кивнул.
— А тот, с усами?
— И он.
— Понятно. Пистолетик я забираю.
И я повернулся спиной к немцу и пошёл восвояси, напевая песню Рамштайна «Ду хаст». Общение с немцем навеяло как-то. Это была ещё одна проверка Вилли. Этот вот беззаботный отход с подставлением спины врагу. А до этого была проверка на искренность. Сдаст или нет агентов. Как я и догадывался, все казачки засланные.
— Это я догадывался, — вставил Громозека.
— Если ты — мой глюк, то ты — плод моей больной головы, результат коротящих извилин. И все твои догадки — мои. Логично?
— Странно слышать о логике от глючащего типчика.
— Сам ты — типчик.
— Какой-то странный у вас разговор получился.
— Не без этого.
— И что теперь?
— А что изменилось? Ничего. Пистолетиком вот обзавелись. Как ты думаешь, липовый?
— Нет, вполне себе боевой. Я уже проверил. Без подвоха.
— А жратва?
— Тут не знаю. Хлеб, галеты, консервы. Я не могу определить, отравлено или нет.
— Значит, проверим на мышах.
И мы тихо посмеялись.
Пункт назначения
День «Пи». Или — или. Ну, хоть пистолет есть. Одной рукой с винтовкой управляться — сложновато.
Идём. Мышки нервничают, но живы. Значит, жратва нормальная.
Опа, что это значит?
— Привал!
