Фрося собралась с силами.
– Барыня сейчас почивать изволят, её не трогать и не будить. С утрева дать завтрак, её любимый: яишенку да сметанку, да хлебушек свежий, да кофий. Потом, если захочет, ещё кусочек грудки куриной, да хлебушка пару кусков отрезать, да молочка. А потом уж в полдень, как обычно…
Суровая чужеземная барыня вдруг улыбнулась:
– Весьма неплохо, Фрося. Похвально.
Маг жизни по привычке имела в виду студенческую оценку. Но горничная поняла слово в прямом смысле и подумала, что докторша, хоть и не русская, но справедливая.
Князь взялся лично отвезти госпожу до её жилища. А верная горничная немедленно решилась нарушить приказ, на цыпочках прокралась в спальню и слегка тронула губами лоб своей любимицы. Горячки не было. К тому же княгинюшка чуть улыбнулась во сне. И это лучше всего убедило Фросю, что её касаточка выздоровела. Осталось лишь вознести благодарственную молитву Заступнице Небесной, что и было сделано по выходе из спальни.
А о лекарстве от доктора Хофбауэра почему-то все забыли.
Глава 8
Маг жизни была права: у Мешкова и Семакова, а равно у капитана Риммера и лейтенанта Малаха день, начиная с утра, должен был получиться очень занятым. Таким он и заделался.
Первые двое во взаимодействии с лейтенантом Острено обеспечивали техническую поддержку со стороны землян, как то: сам артиллерийский корабль, постройку и установку мишеней на якоря, а также выделение четырёх матросов на транспортировку гранатомёта. Вторые двое указывали, как уложить гранаты в ящик, а Малах, со своей стороны, принимал у Тифора амулет, обеспечивающий «Гладкую воду». Ещё с час лейтенант потратил на первую лекцию земным комендорам. В результате шлюп отдал швартовы лишь после полудня.
Вопреки ожиданиям, погрузка и установка гранатомёта не вызвала ажиотажа. Что-то вроде очень малокалиберного орудия с очень сомнительными характеристиками – вот каково было мнение всего экипажа. Острено, будучи адъютантом адмирала, исполнял обязанности наблюдателя, то есть вообще ни во что не вмешивался. Командир корабля лейтенант Азарьев получил все нужные инструкции. Также ему представили двух непонятных иностранцев в одежде незнакомого кроя. Один из них был лейтенантом-артиллеристом, судя по имени – турком или татарином. По любым соображениям такому делать на борту корабля Русского императорского флота было совершенно нечего, но приказ шёл от самого Нахимова. Второй оказался капитаном дальнего плавания. Этот хотя бы по имени был германцем; правда, его акцент совершенно не походил на германский. По этой причине Азарьев подумал, что, наверное, Риммер Карлович родом из Баварии, потому что всем известно: баварцев даже природные жители Гамбурга не понимают. Он поделился (шёпотом, конечно) этой догадкой с лейтенантом Семаковым, получив в ответ неопределённое хмыкание.
Пока шлюп, подгоняемый несильным бризом, отваливал и шёл к точке, где были установлены щиты для стрельб, матросы под присмотром немца принайтовили то, что тот назвал диковинным словом «гранатомёт», к палубным рымам на носу. Стаксель убрали, чтобы он не мешал стрельбе. Все российские офицеры отметили, что, судя по тому, насколько легко нижние чины тягали это «орудие», вес его был крошечным по сравнению даже с восьмифунтовкой. Одновременно немец наставлял матросов, организуя цепочку для передачи гранат из ящика.
– Они тяжёлые, братцы, так что двумя руками передавайте, чтоб не уронить. Берегите силы; гранат, может, штук пятьдесят перекидать придётся. Готовность по команде!
Артиллерист раздавал последние инструкции комендорам Максимушкину и Патрушеву.
– По первому щиту открою огонь я сам, ваша задача пристально следить за моими действиями и запоминать. Первые две-три гранаты уйдут на пристрелку, причём прицел лучше смещать по горизонту, чтобы столбы от разрывов не мешали. И напоминаю: только попадание в воду с правильной установкой дистанции даст взрыв. В воздухе ничего не получится. Так что для точности устанавливайте дистанцию поменьше и цельтесь для начала с недолётом. А уж потом постепенно поднимать прицел.
Ветер стал крепче. На волнах появились барашки.
– На лаге! – Азарьеву не было причин надрывать глотку: небольшие размеры кораблика позволяли командовать и без этого.
– Семь, ваше благородие!
Малах глянул на щиты и решился.
– Риммер Карлович, давай «Гладкую воду».
Серебряная пластина амулета почти целиком скрывалась в ладони иностранного капитана. Её увидели только Семаков и Мешков, да и то лишь потому, что к действиям всех иномирцев они приглядывались особо тщательно. Зато эффект от применения заметили все, кто был на борту.
Круг гладкой воды был огромен: сажен сорок, не меньше. Зеркальная гладь в нём вопиющим образом не сочеталась с порывистым ветром, а заодно
