– Максимушкин, один холостой выстрел из четырёхфунтовки.
Комендор принялся действовать и объяснять:
– Вот энто, ваше благородие, порох в картузе. – Комендор сноровисто подхватил бумажный пакет с порохом и затолкал его в дуло чугунного орудия. Туда же пошёл пыж – комок пакли. Железный прут Максимушкин сунул в отверстие на стволе. – Чтоб картуз проткнуть, значит. – Из фляги комендор подсыпал в то же отверстие небольшую порцию пороха. – Порох тут другой, потоньше, – последовало объяснение.
Этот тонкий порох полыхнул ярким пламенем, грянул выстрел, а орудие, подпрыгнув, рванулось назад.
– Спасибо, я понял.
Свою реплику подал капитан Риммер:
– Господа, обязан похвалить обученность ваших матросов в обращении с парусами.
Все российские моряки, как один, постарались скрыть удивление, а ответил командир шлюпа:
– Благодарствуйте на добром слове, Риммер Карлович.
Про себя Азарьев отметил, что, по всей видимости, подчинённые немца не столь умелы.
– Через который час мы будем у места стоянки? – поинтересовался иноземный артиллерист.
Разумеется, русские офицеры ничем не показали, что их коробит такое скверное знакомство собеседника с морской терминологией и русским языком вообще. Это прискорбное словоизъявление было объяснено классическим: «Иностранец, что с него возьмёшь».
– Не более получасу осталось, Малах Надирович.
– Господа, считаю весьма нужным дать вам пояснение по нашему гранатомёту. Все вы должны понимать как его возможности, так и ограничения.
Совершенно неожиданным для всех оказался вопрос Острено:
– Малах Надирович, а сколь долго вы будете нас просвещать?
– Думаю, в час уложусь.
– В таком случае принуждён покорнейше отклонить предложение. Адмирал приказал доложить ему результаты немедленно по прибытии.
Семаков и Мешков поняли, что в случае надобности их вызовут, и предпочли промолчать.
В разговор вмешался Максимушкин, но сделал это в строгом соответствии с уставом:
– Ваше благородие, разрешите обратиться к господину лейтенанту.
– Разрешаю, братец.
– Ваше благородие, а что ж за порох такой в энтом гранатомёте, что дыма никакого?
Вопрос предвиделся, поэтому и ответ был подготовлен заранее:
– Порох особенный, Максимушкин, бездымный и беззвучный, а в самой гранате, хотя тоже бездымный, но с большим звуком – небось слышал?
– Да как же не слышать, все слышали, а вот кабы в воздухе так же вдаряло, вот орудие было бы!
– Твоя правда, братец, но наши мастера ещё до такого не додумались.
Пока мужчины занимались смертоносными игрушками, маг жизни вела свою партию. С утра за ней прислали экипаж, и вскоре двери дома Мешковых гостеприимно распахнулись перед многоуважаемой госпожой.
Для того чтобы прочитать мысли горничной, не надо было иметь ранг магистра магии разума. Вполне хватило бы обыкновенного житейского опыта.
– Барыня с утра хорошо себя чувствуют, ели в охотку и ещё просили, но я же, как вы велели…
– Я так и думала. Фрося, ведите.
Княгиня и вправду выглядела совершенно здоровой. И сразу же по приветствии попыталась взять на себя инициатив у:
– Мариэла Захаровна, я хотела извиниться, что вчера даже не успела вас поблагодарить…
– Татьяна Сергеевна, извиняться не за что. Вы и вправду были серьёзно больны. Сейчас я вас осмотрю. Фрося, выйдите.
Скоростью выполнения приказа прислуга ясно дала понять немке о глубочайшем к ней доверии.
Осмотр вряд ли занял и две минуты.
– Как я и предполагала, воспалительное состояние снято… – Магистр чуть-чуть покривила душой. Конструкты, поставленные на совесть, ещё действовали, хотя нужды в них уже не было. – Теперь вам можно вставать. В полдень рекомендую поесть, как обычно. Вы ведь уже позавтракали, не так ли?
– Ну да, но Фрося говорит, вы не велели давать много. А я такая голодная…
– Так и должно быть, – улыбка.
– Мариэла Захаровна, я сейчас оденусь, а вы, коль не в труд, подождите. Я непременно должна с вами поговорить.
– Так я как раз и хотела кое-что вам сказать по лечению.
