Поэтому хозяйская рука извлекла из шкафчика лупу в оправе из жёлтой меди, и камни подверглись самому тщательному изучению.
Наконец владелец торгового заведения поднял голову.
– Сожалею, но это цветное стекло – правда, с очень хорошей огранкой. Куплю по пяти рублей за штуку.
Хорунжий не сказал ни слова на это заявление, лишь самую малость приподнял брови. Тифор сохранил полную невозмутимость. Князь стрельнул глазами в сторону молодой дамы. Та чуть опустила ресницы. Вариант действий был оговорен заранее.
– Да, забыл совсем: это наш охранник, это Тифор Ахмедович, наш специалист по камням, а эта дама – лекарь, её зовут Марья Захаровна. Эти двое – из далёких краев.
Отчётливый акцент сразу же подтвердил иностранное происхождение, пусть даже с русским именем и отчеством. В голосе молодой женщины звучали железные интонации:
– Князь Мешков не вполне точно указал мою специальность. Я не только врач, но и умею отличать правду от лжи, а также – в некоторой степени – читать мысли. На этот раз, Моисей Соломонович…
В голове у ювелира зазвенел колокольчик тревоги. Он не помнил, чтобы когда-либо сообщал кому-то из этой троицы имя отца или своё отчество. Да им и в голову не пришло бы так звать скромного еврея – ну разве что иностранке…
Неболтай и не подумал глядеть на хозяина. Всё его внимание было направлено на загадочного пожилого жида. Его взгляд отражал… Любопытство? Тревогу? Страх? Нет, не то. Но уж глядел он внимательно, не отрываясь, и как раз на Марью Захаровну.
– …Вы соврали насчёт нашего товара, заведомо зная, что это НЕ стекло. Но вы не смогли распознать род камней. Не удивлена: они пришли из редкого источника, нигде вы подобных не встретите. Вот почему я призываю вас подумать хорошенько, прежде чем высказать своё суждение второй раз.
Тревожный звоночек уже звучал пожарным набатом (ювелир слышал один раз такой в русской деревне).
И тут неожиданно для всех, кроме хорунжего, вмешался пожилой посетитель лавки. Чёрные глаза коротко глянули на хозяина, а ладонь сделала короткий останавливающий жест. Ювелир проглотил фразу, что была уже на языке. Акцент у незнакомца совсем не чувствовался; еврейское происхождение выдавали разве что интонации.
– Извините за вмешательство, дама и господа. Меня зовут Давид, сын Исаака, я раввин. Моисей, если ты не можешь распознать камни, из этого не следует, что они не имеют цены.
Ювелир попытался защищаться:
– Дама и господа, но эти неизвестные камни и вправду похожи на стекло. Правда, очень высокого качества, да и полировка хороша. Даю по восьми рублей.
Женщина ответила не задумываясь:
– Похожи, да не совсем. У вас найдётся кусок НАСТОЯЩЕГО стекла?
Хозяин без разговоров принёс небольшой обломок оконного стекла.
– Вот. – Красный камень оставил заметную царапину. – И у синего та же твёрдость. То есть не стекло. – Таинственная посетительница повернулась к раввину: – Кстати, как желаете, чтобы я к вам обращалась, уважаемый?
Назвавший себя раввином благожелательно улыбнулся. Что пряталось за улыбкой, никто не узнал.
– Зовите меня ребе Давид.
Ювелир суетливо стал проверять камни на твёрдость. Из ящичков извлекались какие-то совершенно неизвестные присутствующим кристаллы, оглядывались, процарапывались. Наконец Моисей нерешительно произнёс:
– Очень похоже на горный хрусталь, но таких цветов я в жизни не встречал…
И снова подала голос дама с железным голосом:
– Вот на этот раз чистая правда. Вы, разумеется, не могли встречать таких цветов, я это уже говорила. Сейчас вы думаете, удастся ли эти камни продать.
Казак продолжал молчать, но перехватил выразительный взгляд раввина, направленный на единоверца. Тот всё ещё думал. И пожилой в очередной раз вмешался:
– Мне кажется, их можно продать в Константинополе.
Владелец магазина изумлённо поднял брови, но противоречить не решился. Давид выплюнул несколько фраз на чужом языке. Полностью их не понял никто, кроме евреев; а князь Мешков сразу распознал швабский диалект[7], его он научился немного понимать, общаясь с уроженцами Вюртемберга в Петербурге.
Ребе Давид немедленно перевёл сказанное на русский:
– Дама и господа, я сказал, что при продаже этих камней можно воспользоваться связями наших соплеменников в Оттоманской Порте. Но, по моему скромному мнению, не стоит продавать именно эти камни немедленно. Если у вас есть возможность достать другие, поменьше, скажем, вот такие… – раввин отмерил полногтя своего мизинца, – то их переслать в Константинополь. Они пошли бы на серьги. А уж по продаже сказать покупателю: дескать, есть