На кристалле связи загорелся огонёк вызова. Лейтенант подхватил серебряную пластинку.
Разведдонесение было идеальным по лаконичности:
– Нашёл восемь кораблей, четыре на буксире, других нет.
– Направление?
– Двадцать один градус, сто тридцать ваших миль.
Мысленно командир «Морского дракона» чертыхнулся: он знал, что пришельцы используют другое количество градусов в круге, знал, как пересчитывать, но всё равно задача напрягала.
Нахимов, по всему видать, был не в духе. Во всяком случае, говорил он в холодных тонах и «без чинов» не предложил.
– Какие у вас основания ждать успеха в этой авантюре?
– Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, на буксируемых судах ожидаю меньший экипаж.
– У вас хватит боезапаса на длительный бой?
– Никак нет. Но рассчитываю на дополнительные повреждения фрегатов противника. Чем дольше продлится ремонт, тем лучше для нас.
Адмирал чуть задумался, после чего жёстко произнёс:
– Вы чрезмерно склонны к риску, лейтенант. В прошлом бою осколки бомбического ядра до вас долетели-с. Знаю: случай редок, и от царапин на краске ущерб невелик, но в следующий раз вы можете так легко не отбояриться.
Семаков не был настроен сдаваться:
– Осмелюсь заметить, ваше превосходительство: обстрел противника возможно совершать с самых дальних дистанций, с использованием маневрирования, то есть с минимальным риском. Также добавлю, что возможности для манёвра как у буксирующих, так и у буксируемых кораблей будут весьма ограниченными.
Взгляд Павла Степановича и до этого был острым, а тут сделался просто колючим.
– Кто из наших гостей будет участвовать?
– Никто, ваше превосходительство. Они заявили, что обучение экипаж уже прошёл. Эта война их не касается. Только Мария Захаровна вызвалась.
– Вот как? Ну, а я ей категорически воспрещаю-с! В данной ситуации женщине нечего делать в бою, а раненых, коль будут, доставят к ней в Севастополь. Вам разрешаю преследовать те фрегаты. Сим же приказываю: азарту не поддаваться! И в случае повышенной опасности для корабля выходить из боя, скорости у вас на это достанет. Всё ясно?
– Так точно, ваше превосходительство! Осмелюсь попросить: судовой врач, как думаю, нам не положен. Так нельзя хоть какого санитара от Николай Иваныча?
– Обещаю переговорить.
Семаков вышел от Нахимова в размышлениях. Были и ещё заботы. Не последней из них числился некоторый пессимизм командира «Морского дракона» относительно состояния экипажа. Возможно, на мнение Семакова повлияли натурфилософские рассуждения; вполне вероятно, сыграл свою роль жизненный опыт – как бы то ни было, лейтенант отнюдь не был уверен, что вчера все офицеры, а также нижние чины были поголовно трезвы. Более того, мудрый командир полагал утреннее похмелье непременнейшим следствием вечернего винопития. Но также морская образованность подсказывала, что меньше чем за сорок часов (это в самом лучшем случае!) повреждённые корабли не дойдут даже до Варны, тем более до Босфора – как-никак двести пятьдесят миль круглым счётом. Времени на поправку здоровья хватит.
Но по-любому приказ адмирала, запрещавщий Мариэле идти в бой, надлежало довести до мага жизни, что командир «Морского дракона» с утра и сделал. Госпожа доктор явно хорошо понимала дисциплину, подчинившись без малейших признаков неудовольствия. И всё же вопрос с её стороны появился:
– Владимир Николаевич, не нуждается ли кто из экипажа в моих услугах?
– Нет, никого лечить не надо – вашими трудами, кстати. Ну, если не считать похмелья.
– Помилуйте, это простейшее заклинание, на такое любой бакалавр способен. А уж магистр тем более. Тифор! Не откажешься поработать?
– Это можно. Владимир Николаевич, так я пройду с вами? По дороге Тифор просветил моряка насчёт предполагаемого лечения.
– Считается, что этот метод изучают на четвёртом курсе университета, а на самом деле любой второкурсник знает. Очень уж востребованное умение, знаете ли. Старшекурсники подрабатывают: за небольшую плату обучают младших коллег.
– И это не запрещено? – удивился лейтенант.
– Конечно, запрещено, но начальство делает вид, что не замечает. Тут ещё и университетские традиции, надо заметить. Праздники соблюдают, опять же…
