К моменту, когда лейтенант Семаков в сопровождении рыжего мага появился у причала, там уже скопились все члены экипажа. Наблюдательный человек мог заметить на некоторых из них признаки похмелья. На всех прочих же это заболевание было прописано крупными буквами.
Господин магистр принял самый деловой вид. Он энергичной походкой подошёл к наиболее болящему, приветливо глянул, задержался не более чем на секунду и… пошёл дальше. Излеченный улыбнулся глупейшей из улыбок и только повернул голову к соседу, как мимо того уже прошёл рыжий ангел- спаситель. Результат был такой же.
Не прошло и пятнадцати минут, как весь экипаж начал шёпотом переговариваться, обмениваясь впечатлениями. Но удивлению разрастись до болезненной степени не дали.
– Как понимаю, всем полегчало?
Вопрос был риторическим.
– Ваше счастье, что господин Тифор решил вам помочь. Он тоже кое-что может по части поправки здоровья, хотя Марья Захаровна понимает в этом побольше. – Тут командир снизил мощь голоса и почти что прошептал: – Тифор Ахмедович, сколько мы вам должны за труды?
Присутствуй здесь кто-то из знавших универсала раньше, непременно ахнул бы. Такое увидишь не часто – чтоб Тифор и вдруг смутился.
– Ну… э… я так вот… скажем, половина рубля серебром.
– Полтинник, вы хотели сказать? Извольте получить.
А дальше закипела работа по спешной подготовке к походу.
Адмирал не подвёл: к моменту отхода к причалу подошёл Прохор Гуреев, санитар госпиталя, имевший некоторый опыт врачевания ран.
Разумеется, у Османской империи была весьма неплохая разведсеть в Крыму ещё со времён татарского владычества. Но англичане об этом также позаботились. Другое дело, что они зачастую использовали те же источники информации (к вящей прибыли источников). Французы же больше полагались на связи в военных кругах. Как бы то ни было, информация пошла.
В похвалу английскому коммодору Скотту будь сказано, у него были свои личные каналы для получения сведений. Эти каналы именовались «хорошие отношения с одним невысоким чином из разведки». Означенный чин (в звании лейтенанта) по имени Джон Ватсон был информирован намного лучше, чем кто бы то ни было из его начальства. Причина была проста: именно этот младший офицер занимался нудной и совершенно неблагодарной работой отсеивания зёрен от плевел в потоке информации. Вторым достоинством мистера Ватсона было его неравнодушное отношение к горячительным напиткам. Ну а мистеру Скотту оставалось при этом лишь встретиться, наливать, подливать, запоминать и анализировать. С последним действием и возникли проблемы.
То, что у русских появился новый небольшой корабль, новости не представляло. Быстроходный – но и это было известно. Без парусов – так об этом уже знали все члены экипажей трёх пароходофрегатов. Болтуны сообщили: примерный предел скорости – двадцать узлов, но держать его можно очень недолго из-за перегрева машин. Но ни тип котлов, ни вид машин осведомители просто не знали, поскольку и сами матросы были об этом в полном неведении.
С вооружением было ещё больше неясностей. Бесшумный и бездымный порох для орудий: раньше подобное могло бы позабавить, но теперь в сочетании с рассказами спасшихся французов это уже не казалось смешным. Бомбы – почему-то их называли «гранаты» – огромной разрушительной силы. Непонятный вид пороха, именуемый тротилом. Но ни слова о том, по какой причине эти гранаты взрывались только при попадании в воду. Правда, было светлое пятно: кто-то из русских упомянул дурное качество этих гранат – не каждая из них взрывалась. Как раз это было понятно капитану Скотту: явно новое вооружение не могло не иметь слабых мест. Но вот когда наладят его качественное производство, будет хуже.
Какие-то смутные разговоры об иностранцах, помогавших создать этот неординарный корабль и вооружение. И никто точно не знает, откуда они. Впрочем, один из них явный немец с характерным именем… или швед? А может, голландец? Непонятно.
И совсем уж дикие разговоры о женщине-враче. Если бы речь шла о русской, то умный англичанин отмёл бы эти сведения как совершеннейшую пустышку. Однако отмечалось, что у этой дамы неправильное русское произношение, – выходит, тоже иностранка.
И почему-то именно кусочек информации о таинственных иноземцах вызывал у офицера Королевского флота наибольшее беспокойство, хотя рациональных причин на это не было.
Разумеется, приказать Ватсону было нельзя. Но дать совет – очень даже можно.
– Знаете, Джон, – бульк… бульк… бульк… – на месте вашего начальника я обратил бы внимание на этих иностранцев. Откуда, кто такие, что могут, почему помогают русским. И особо меня интересует эта женщина-врач – хотя бы потому, что о ней известно как бы не больше, чем о других. Имя и профессия – это уже что-то.
Мистер Ватсон был нетрезв, но отнюдь не пьян.
– Фрэнк, с чего вы решили, что она именно врач, а не какая-то повитуха? Знахарка?
– Вы сами дали основания, дорогой Джон. Ваши источники назвали её врачом, следовательно, имели на то причины. Но вы правы: это надо проверять. К сожалению, русские газеты пока об этом молчат.
