Группа крови: повесть, рассказы и заметки

разберись, кто среди них кто.

Россия операцию выдержала, но радикальных результатов нет. Метастазы коммунизма проникли везде, мучительная, но эффективная химия пока не найдена. Здоровые клетки попадают под нож прежде живых.

Однако есть ощущение, что в принципе болезнь излечима. Так бывает, когда в ледяном декабре вдруг проглядывает сквозь сизое небо совершенно весенний, ничем не обоснованный свет.

Одна из банальнейших цитат (по памяти): «Не в том дело, что смертен, а в том, что внезапно смертен».

Как это – не в том? Именно в том. Если конец неизбежен, то не все ли равно, внезапно он наступит или подкравшись? Главное – конец всему.

Как было написано частично перегоревшими газосветными трубками над вокзалом в еще Алма-Ате: «Победа коммунизма неизбежна!»

Вот хрен вам! Помереть – это да, все там будем.

А коммунизм пронесло.

Бьют своих

В последние годы в странах, давно живущих по канонам либерализма, а следом и в нашей, сложилось странное на непредвзятый взгляд и, в сущности, несправедливое положение. Создали и продолжают поддерживать эту несправедливость прежде всего средства массовой информации: постоянно проявляется их двойной стандарт в подходе к взаимодействию между обществом и религиозными институтами.

Сравнительно недавно светские газеты и журналы всего мира, в своем воинствующем атеизме и особенно антиклерикализме едва ли не превосходящие известного большевистского богоненавистника Емельяна Ярославского, с полнейшей самоуверенностью положительно оценивали деятельность папы Иоанна Павла II, то есть главы римско-католической церкви и, по убеждению католиков, земного представителя Творца. Его похваливали за борьбу с коммунизмом и те реформы, которые он, на взгляд вольномыслящих комментаторов, правильно провел в католицизме, мягко корили за открыто проявляющуюся жесткость позиции по отношению, например, к женскому священству, однополой любви, абортам и контрацептивам… И не замечали заключенной здесь несообразности: значит, когда папа сообщал свой взгляд на какие-то проблемы, обращаясь прежде всего к католикам, то есть своим духовным детям, это было вмешательством церкви в светскую жизнь, а когда его деятельность стали обсуждать светские авторы – это просто разнообразие мнений.

Особенно категорично высказывались американские издания. Ведь всесильная в Соединенных Штатах, фактически официальная идеология политкорректности никак не сочеталась с непримиримостью Ватикана (к слову: и с сегодняшней) во всем, что касается современной общественной нравственности. Без тени сомнения в своем праве судить строгие либералы одобряли общественную активность папы, его бесчисленные поездки по миру, рассматривая их не как пастырское попечение, а как политические акции; ставили в вину прямые высказывания о кощунственных книгах и фильмах, о безусловно греховных явлениях нынешней жизни, таких как полная сексуальная свобода и постепенная легализация наркотиков…

Нет ничего удивительного в том, что либеральные вольнодумцы не способны понять религиозную логику – безусловность даже для просто верующего человека, не говоря уж о хранителе завета, многих ограничений. Но странно, что они, всегда чуткие к справедливости, не в состоянии заметить несправедливости своей собственной. Привычно признавая свободу совести, то есть исповедания любой религии или отказа от какой бы то ни было, забывают просто о совести, которая требует равенства сторон в любом диалоге.

А в России либералы, вполне принимая деятельность любого папы, в котором они видят исключительно общественно-политическую и прогрессивную, на их взгляд, фигуру, неукоснительно высказывают претензии православной Церкви, многими из них необъяснимо ненавидимой. При этом упреки русскому православию сыплются за те же «провинности», которые вполне прощаются католикам – а протестантские конфессии у либералов вообще в особом почете. Пап не пускают в нашу страну, католическому примеру в модернизации церкви не следуют, вообще сильно проигрывают в сравнении с европейской, «цивилизованной» религиозностью – вот неполный список упреков, которые предъявляют наши ревнители духовной вольности иерархам русского православия. А в Европе тем временем, в лучших наших большевистских традициях, христианские храмы отдают под культурно-развлекательные центры и детям запрещают появляться в школе с крестиками на груди…

И конечно, ни одной минуты не сомневаются наши усердные борцы за духовную свободу в том, что могут упрекать и указывать Церкви на ее «ошибки». Когда Русская Православная Церковь несколько лет назад осудила показ (опять отступление: следом за многими западными христианскими конфессиями) по телевидению в Страстную неделю весьма двусмысленного фильма на евангельский сюжет – заметим, не запретила, поскольку запретить ничего не могла и не может, а лишь осудила, – это назвали вмешательством в жизнь общества, клерикальной диктатурой и мракобесием. А когда за это едва ли не все газеты в самом резком и даже издевательском тоне судили саму Церковь – это свобода слова. Когда Русская Православная Церковь, стоя на фундаментальных основах своего существования, возражает против прозелитизма – активности и расширения других христианских конфессий на традиционно православных землях – возражает, а не запрещает, поскольку и это запретить не может, тут уж караул, давление на государство. А когда развязный и не слишком чистоплотный в использовании источников информации журналист обвиняет мимоходом Церковь в коммерческой активности – обратим внимание, нисколько не противозаконной по светским нормам, да и не совсем доказанной, – это борьба за правое дело и даже «за чистоту риз».

При этом во внимание не принимается существенная разница в положении оппонентов, причем не в пользу Церкви. Осуждая или поощряя словесно то или иное явление, Церковь адресует оценки и рекомендации только пастве. Таким образом, церковная власть обращается к своим подданным, и подданным