психологического романа считается отличным, серьезная проза, проскочившая в бестселлеры, набирает пятьдесят – это заоблачно. Кто покупает стихи, вообще неизвестно. Премия увеличивает продажи, но думского депутата и его роман-мемуары «Типа крутой» и «Типа крутой – 2» все равно не догонишь. Оксана Робски с ее записками рублевской содержанки уже проходит по разряду литпамятников. Событием становится не текст, а попадание его автора в тюрьму. Справочники по яхтам и альбомы с фотографиями породистых лошадей разлетаются на ура, понять, зачем они нужны большинству покупающих, невозможно. И надо всем, как и в прочем читающем мире, царят Дэн Браун с Джоан Роулинг.
Те, кто привык считать литературу и книгу родственниками, стенают, хотя ситуация сложилась не вчера. А чего рыдать-то? Мы же все хотели свободы, бесцензурья, ждали конца книжного дефицита – вот и дождались. Нам что, обещали, что свободный читатель выберет именно нас? Это мы сами рисовали себе такую справедливость. Но честный подсчет показал, что нас хотят читать именно пять тысяч – и не больше. Мечтать о другом было так же наивно, как вообще о рынке, на котором разбогатеют все и сразу.
Да и так ли уж все плохо? Зарабатывать приходится не литературным трудом? Ничего, не обломаемся. Жизнь развела нас – книгу отдала массам, литературу оставила прочим. Демократия вытолкнула писателя вон из объевшейся чтением толпы… Ну и ладно. Зато мы имеем удовольствие чувствовать себя избранными, обращающимися к избранным. Обнищавшие аристократы печатного слова – стильно выглядим, господа.
Мы сами
Катастрофы, следующие одна за другой с безнадежной неотвратимостью, заставляют предполагать, что, кроме конкретных причин каждой из них, есть и общая причина, глубоко коренящаяся в самой сути нынешнего человеческого существования. Если бы бедствия – пожары, обрушения зданий и сооружений, энергетические и транспортные аварии, стихийные бедствия, последствия которых не смогли предотвратить или хотя бы уменьшить, происходили только в нашей стране, объяснение нашлось бы простое: виновата власть. Многие заметные в обществе люди склонны считать – или говорить, что считают, – именно и только власть ответственной за любую беду. Репутация борца, особенно борца с начальством, полезна публичной персоне, так что есть смысл постоянно работать на эту репутацию.
Однако жизнь показывает, что трагические происшествия, связанные с сегодняшним образом жизни человечества, возможны где угодно. Если бы дома горели, мосты рушились, самолеты падали, поезда сходили с рельсов, трубопроводы взрывались и наводнения затопляли города лишь там, где правят отсталость, нищета и тирания, то все это случалось бы только в Бангладеш и Северной Корее, но ситуация, как известно, совершенно другая. Если бы авиакатастрофы преследовали те компании, которые зарегистрированы в менее благополучных странах, то летать «Аэрофлотом» или «Трансаэро» было бы в десять раз опаснее, чем British Airways или Swiss Air, но это совсем не так. Если бы напичканные автоматикой, выстроенные по последнему слову новых технологий из современнейших материалов небоскребы не горели и не рассыпались, то на помощь нашему МЧС все время прилетали бы японские и американские спасатели, но им хватает работы дома. Если бы сбои энергетических систем происходили много чаще там, где на их ремонт не хватает денег, то на одно американское отключение электричества по техническим причинам приходилось бы пять наших, но реальная статистика вовсе иная. Если бы демократическое и просвещенное правительство прислушивалось к рекомендациям науки XXI века внимательнее, чем недемократические и непросвещенные, то наводнения и засухи обходили бы развитые страны. Сложная и умная техника оказывается не менее подверженной поломкам, чем простая. Любой опытный автомобилист подтвердит, что новая машина, набитая электроникой, не надежнее хорошо собранной старой, примитивной, но совершенной по конструкции модели. Компьютерные устройства, предназначенные для обеспечения безопасности, выходят из строя с частотой, пропорциональной их сложности, и остается надеяться только на механический запас прочности…
Из всего сказанного следует очевидный вывод: катастрофы, главной причиной которых следует считать не какие-то очевидные человеческие просчеты и упущения, а саму цивилизацию, неизбежны. Чем выше дом, чем изощреннее архитектурные приемы, использованные при его проектировании, тем он уязвимее для огня, серьезного землетрясения, экстремальных нагрузок. Можно предусмотреть максимальную сейсмоустойчивость и везде натыкать датчики дыма и температуры – но тряхнет на балл сильнее, чем рассчитывали, а противопожарная аппаратура сработает на сигаретный дым и отключится за минуту до того, как загорятся лифты… Чем больше самолетов и скоростных поездов, тем больше вероятность столкновения… Чем выше люди летают и быстрее ездят, тем опаснее для них… Чем больше народу в аэроджете, тем больше жертв будет от несчастной птицы, попавшей в турбину… Чем полнее наша зависимость от электричества, тем легче нас уничтожит сгоревшее реле… Чем больше мы надеемся на спасателей, тем меньше сами способны противостоять стихии… И так далее.
Все это абсолютно справедливо, но в нашей стране действует еще один мощный фактор: его у нас принято называть человеческим. И речь идет не о тех людях, чьей отставки немедленно требует прогрессивная общественность, что бы ни случилось, непредсказанный ли мороз грянет или шпана на площади подерется с милицией, – не об ответственных лицах. К ним, само собой, счет можно и должно предъявлять, но никак не больший, чем почти к любому из нас. В сущности, они – это мы, одни из нас, и все мы делаем все от нас зависящее, каждый на своем месте, чтобы усугубить риск повседневной жизни.
Кто летает по нашим автомобильным дорогам с гоночной скоростью, выжимая из иномарок, обезумевших и от покрытия, и от манеры вождения, и от прочих наших национальных особенностей, то, что в них предусмотрено для совсем других условий? Мы, простые водители ржавых «бээмвэ» и полуразвалившихся «тойот», а уж стоит кому-то из нас обзавестись мигалкой или гаишным жезлом, так он вообще сделает своим постоянным занятием провоцирование дэтэпэ с тяжелыми исходами. Кто проектирует на авось и принимает такие проекты? Мы, знаменитые российские ученые и инженеры,
