революция. И если цвет являлся необычным, то люди задумывались: а что бы это означало? В период отсутствия каких-либо дебатов, когда страсти подогревались только светскими сплетнями, не интересными людям серьёзным, телевидение начинало довольствоваться темами по типу: кто на ком женат, и надолго ли рассчитана эта пиар-акция. Политически подкованные старокачельцы возмущались тем, что серьёзные каналы не должны заниматься вопросами женитьбы молодых, активно пробивающихся актёров, на разбогатевших старых миллионершах. Они буквально готовы были плеваться от негодования, что государственные каналы опускаются до уровня бульварщины.
Но возникшие дебаты по поводу замены мягкого знака на твёрдый в названии Старая Качель, буквально приковали внимание к экранам поголовное большинство старокачельцев. Оно и понятно: пора было вернуть твёрдость позиций в отстаивании жизненно важных интересов страны на международной арене. На телевизионные дебаты стали приглашать людей от разных политических платформ, независимо от того, представлены или не представлены они в Высокочтимом Выпендрионе. Вспыхнули с новой силой споры между не репрезентированными в собрании перипатетиками и давно и комфортно обустроившимися в Высокочтимом Выпендрионе недопатетиками. Перипатетики доказывали, что сам по себе твёрдый знак в названии Круга земель никакого воздействия на существо дел оказать не может, что под это решение необходимо подводить материальную базу в виде бюджетных ассигнований для укрепления обороноспособности Старой Качели. Недопатетики, как всегда, уходили от принятия подобных решений, ссылаясь на расплывчатую формулировку, принятую в ходе реформ, на мирный характер развития экономики Старой Качели, на желании не вызывать гнев соседей, и без того обвиняющих Старую Качель в излишней агрессивности и притязаниях на соседние земли.
Недопатетики вообще не поощряли никакие траты бюджетных средств, да и небюджетных тоже, особенно на социальные нужды населения или развитие индустрии и сельского хозяйства. Это не означало, что выделенные средства тратились по назначению, тем не менее, они куда-то методично рассасывались.
Левые уклонисты, подбросившие идею введения твёрдого знака, по обыкновению, до конца свою затею осуществить не решились. Уклонисты вообще никакие свои замыслы воплощать и не намеревались. Им было достаточно обращать на себя внимание публики. Поступали они по принципу: прокукарекал, а там, хоть не светай.
Беседы в пути
Жорж Пихенько возвращался со старокачельского рынка, где продал пять ящиков яблок, семь мешков картошки и два мешка репчатого лука. Туда свезти дары сада-огорода помог давний знакомый Жоржа Вацлав Пшешков. Прежде Вацлав жил в Старой Качели, а после развода со своей женой Малгожатой, перебрался в Осьмушку. Тут ему было спокойнее, да и бывшая не так часто навещала. Грузовик Вацлава то поднимался по долгому склону, то снова катился с холма к низине, где посредине обязательно был построен мост, а под ним текла небольшая речка. Иногда их обгонял легковой автомобиль, иногда тяжёлая фура обдавала чёрным облаком выхлопа, напоминая осьминога, удирающего от мурены или акулы и выпускающего в лицо хищника чернильное облако. По дороге на рынок Вацлав рассказал, что его жена снова наезжала на него, а он долго не сдавался.
– А чего она хотела?
– Понятно чего… Кто теперь на неё, на кошку драную, польстится? Вот так периодически срывается с насиженного места и с неделю мне житья не даёт.
– Ну, и чем кончилось ваше свидание?
– Велела ехать в Старую Качель и вывозить оттуда её скарб.
– А что с квартирой будет?
– Пока закроем на замок, а она со мной поживёт в Осьмушке. Вот только кошку забирать не стану: у меня на них аллергия. А на жену у тебя нет аллергии? – хотел съязвить Жорж, но передумал.
На обратном пути Жоржу снова довелось встретить словоохотливого попутчика. Жорж не стал ждать пассажирского поезда и пошёл на товарняк, чтобы доехать в кабине тепловоза. Пихенько разговорился с машинистом, который взялся довезти его до Осьмушки. Машинист потрогал куртку Жоржа:
– У нас такие куртки дают локомотивщикам на два года, «гудковка» называется.
– У ваших, наверное, нутро меховое, а здесь набивка ватная, как у обычной телогрейки.
– Да нет, у нас тоже ватная набивка, – говорит машинист. – А твоя предназначена для кого?
– Для геологов, – Пихенько показывает на нашивку, где изображён геолог с рюкзаком и молоточком, шествующий по земному шару.
– Понятно, видимо, такая «гудковка» по многим отраслям распространена.
– Ну конечно, наши люди на любой работе «гудят».
Литературная премия
В Усушке Смычкин оказался на церемонии награждения местных поэтов и прозаиков высокими литературными премиями года. В этих местах самым почитаемым святым оказался Юстиниан. Местные историки считали, что он был не императором, а одним из апостолов, к тому же считалось, что он был самым большим древнеримским писателем. Поэтому первую премию имени святого Юстиниана торжественно, под звуки духового оркестра вручали губернатору Грум-Гржимайло, наискось опоясанному широкой голубой лентой с серебряной звездой, затем почесть была оказана заместителю губернатора и главе Управы Усушки Демокриту, за книги, написанные ими в направлении нон фикшн, то есть, за мемуары. Потом премии вручали уже без бравурной
