– А вы не улавливаете взаимосвязь между гомосексуальными наклонностями Пихенько и гибелью Натана? – просиял от осенившей его догадки Гарик. – Наверняка этот садо-мазохист, – он указал волосатой рукой на Пихенько, – либо изменил Натану с другим юношей, либо просто отшил его, сославшись на то, что он завязал со своим прошлым и решил жениться на Ане.
– Кстати, когда произошла катастрофа с Натаном, и не совпадает ли она с твоей женитьбой на Ане? – стал уточнять Смычкин.
– Совпадает по времени, но ни коим образом одно не было связано с другим, – сознался Пихенько.
– Ну вот, что и требовалось доказать! – подпрыгнул Гарик, сидящий у центра стола.
– Цепь логических рассуждений привела нас к тому, что Пихенько не так уж и безупречен, если гибель друга напрямую связана с его женитьбой на Ане.
– Нет здесь никакой связи. Просто Натан был таким бесшабашным парнем, и сам всё время нарывался на опасность: то на тарзанке с моста маханул в мелководье, то в пещеру полез, где только такса могла бы протиснуться. Как он назад выбрался – непонятно никому. Жил по пословице: «На миру и смерть – забава».
– Если твой товарищ Натан всё время искал головокружительные, экстремальные ситуации, то для этого наверняка были свои причины.
– Да нет же, всё это он делал просто так, потехи ради. Хотя выглядело это отнюдь не забавой.
– Ерунду ты говоришь, Пихенько, – постучал карандашом по столу Смычкин. – Человек перестаёт бояться, когда устаёт надеяться. Говори начистоту, как ты смог достать этого парня и с какой целью?
– Может быть, ты девушку у него отбил? Опять же твоя свадьба с Аней – не случайное совпадение! Не была ли именно Аня причиной вашего разлада с Натаном?
– Согласен, ему нравилась Аня, но я-то что мог поделать, если она тянулась ко мне?
– Она тянулась, – Смычкин даже встал из-за стола. – Вопиющий факт! Возмутительное равнодушие к судьбе друга. Верх цинизма! Она тянется к нему, взбешённый друг бросается к мотоциклу, а он в это время спокойно готовится к свадьбе. И ты после всего этого говоришь о своей непричастности к гибели Натана?
– Да, брат Пихенько, – делает вывод Гарик, – это всё не возвышает тебя и не возвеличивает.
– Что вы привязались ко мне? Допрос устроили. Друзья называются. Ну ладно бы один допекал, – Пихенько презрительно смотрит на Гарика и Осю, – а то, как говорится, куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй.
Смычкин поднялся из-за стола:
– Мы не стали выяснять, каким особым способом он убрал своего второго друга, но, мне кажется, Пихенько тут использовал не менее изощрённый способ для воплощения своих гнусных замыслов. Судя по всему, танцы сегодня не предвидятся. Пока не закрыли магазин, надо взять что-нибудь горячительное.
Тут из-за стола поднялся и Гарик:
– Владлен, коль ты идёшь к магазинам, то зайди ещё в «хозяйственный» и купи там «Антистатик».
– Зачем?
– Жоржа необходимо обработать. А то чуть что, так у нашего Пихенько сразу шерсть дыбом!
Числительная
Чита – одна из дальних околиц Старой Качели. Там вечно возникали социальные бури, и бушевали политические шторма. Там постоянно люди выходили то на баррикады, то устраивали заторы на дорогах, возмущённые какими-нибудь нововведениями, ущемляющими материально или задевающими гражданские права бунтовщиков. Там даже улица, на которой чаще всего случались стычки возмущённых толп с представителями властей, позднее решено было называть по датам, во время которых случались наиболее крупные события.
Впервые эту улицу назвали в честь революции 1793 года. В следующем 19 веке этих революций произошло целых пять, а в следующем 20-м ещё больше. Тут и 21 век успел подарить пару революций со всеми вытекающими отсюда последствиями. Правда, граждане этого околотка перестали отличать революции от контрреволюций, поскольку после очередных бурных событий сразу запрещались любые толкования на эти темы, дабы новые любители побороться за власть не могли изучить процессы возникновения и протекания этих событий, чтобы самим набраться опыта для новой борьбы.
Граждане, которые жили на этой улице, всячески противились этим постоянным переименованиям. Только они привыкнут к одному названию, только к ним начнут нормально приходить письма и посылки из других мест, как – откуда ни возьмись – опять новое переименование. Снова надо менять все паспорта, военные билеты и прочие документы, счета в банках, в телефонных узлах, в городских автоинспекциях, в поликлиниках, в налоговых органах и чёрт-те где ещё. Бедные жильцы этого околотка тоже начинали возмущаться и тоже выходить на свою многострадальную улицу с плакатами типа «Долой переименования!», «Хватит революций!», «Оставьте в покое нашу улицу!», «Не хотим больше никаких памятных дат, долой цифры в названии нашей улицы»! Эти воззвания, наконец-то, были услышаны противниками революций, благополучно утвердившимися у власти, которую они заполучили в ходе последней революции или контрреволюции, явление осталось неистолкованным. Но теперь этим хозяевам жизни и новым чиновникам уже не нужны были социальные взрывы. Поэтому в средствах массовой информации Читы стали пропагандировать мирную жизнь, политкорректность, толерантность, веротерпимость и
