– Да это хлеб у меня в кармане, мамо с собой завернула.
– Дай-ка!
Кузнец достал из большого кармана что-то, завернутое в тряпицу.
– Вот, хлеб наш, ржаной, из нашего зерна.
– Он у них все время кислятиной отдает, – подтвердила майор. – Я пробовала не раз, есть невозможно.
– А вы как же? – обернулся к кузнецу Санька.
– Да привыкли ужо, – ответил тот, пожимая своими огромными плечами. – Я-то так не люблю его, а тут в дорогу пекарь наш на всех напек, с собой много взяли, пришлось есть.
Санька взял завернутые в тряпку ломти, понюхал и положил на стол.
– Что за пекарь? – поинтересовался адмирал.
– Да высокий такой, он сзади стоял, – сказал кузнец.
– Уже в подвале, – добавил Санька.
В дверь заглянул комендант, Анна махнула ему рукой, мол, зайди.
– Кузнец, ты же хороший человек, – произнесла майор.
Мужик молча кивнул.
– Эти люди, – Анна показала рукой на дверь, – это ваши?
– Наши, – подтвердил кузнец. – Год назад пришли. Сказали, что были у финнов и решили на юг податься.
– А сколько их было? – спросил Санька.
– А шестеро. Один-то хороший мельник и пекарь. Другой, как наш староста помер, сам старостой стал.
– Староста? Что с ним случилось? – снова спросил Санька.
– Да заболел он. Это еще зимой было, – припомнил кузнец. – Сначала заговариваться начал, все ему кто-то мерещился. Потом совсем плох на голову стал. А как у него дом с семьей загорелся, он сначала по деревне бегал, а потом и сам в огонь прыгнул, не удержали. Так всех в рядок и похоронили потом.
– Ничего себе, – не удержался Санька. – И много у вас домов сгорело?
– Не, этот один, и все, – сказал кузнец.
Майор, молча слушавшая весь диалог, прервала Саньку, который уже хотел спросить еще что-то, и обернулась к мужику:
– Сейчас с комендантом выйдешь на двор, о том, что тут произошло, никому не говори, скажешь, остальные сидят на переговорах. Пойдете в порт, зерно выгрузите на склад, с парохода выдадут селитру. Отправишь всех домой, сам жди в порту вот этого скаута. – Анна положила руку Саньке на плечо. – Все понял? Иди!
Кузнец и комендант вышли.
– И часто у вас здесь такое? – спросил адмирал.
– Такое в первый раз, – ответила Анна. – Может кто объяснить, что это было?
– Допросить бы надо… задержанных, – предложил Санька и положил на стол заточку. – Покушение на целого майора как-никак. И хлеб этот…
Санька закрутился около стола, принюхиваясь, потом взял ломоть хлеба, снова понюхал, надкусил, попробовал.
– Какой-то смутно знакомый запах. Как будто я его… как будто я его курил когда-то… – ошарашенно произнес скаут.
– Конопля, что ли? – нахмурился адмирал.
– Да не, какая конопля, что-то более… более тяжелое. – Санька задумался. – Вспомнил! От покойницы нашей, помните, в первую зиму умерла девушка у нас, так же пахло, правда, она тогда еще жива была.
– Зерно бы посмотреть, – сказал адмирал.
– Санька, крикни Янису с балкона, пусть мешок зерна оставят, – распорядилась Анна.
Санька выскочил на галерею.
Пока ждали, когда принесут мешок, Анна возбужденно ходила по комнате.
– Чего они хотели? – в который раз спросила она.
– Убить жену Командора, – невозмутимо предположил адмирал. – Ты бы вышла во двор, в тебя кинули заточку, начинается бойня, тебя кончают, толпу расстреляет охрана, зачинщики под шумок сбегают. Командор в ярости устраивает геноцид, крестьяне поднимают бунт, выгодополучатель…
– И что имеет выгодополучатель? – спросила Анна.
– Южную крепость и четыре деревни, всю нашу зерновую республику. Для начала, – уточнил адмирал. – Вы же нас всех кормите, на севере зерно плохо растет. Потом он выдвигает свои какие-то требования, получает независимость, начинает зерновую торговлю. Это так, на первый взгляд.
– Константин! – произнес сидевший до этого молча Санька.
