поляны, упав вместе с ним назад в лес. Санька отпрыгнул в сторону, присел и направил автомат на поляну, на которой творилось что-то невообразимое. Посредине нее катался, непрерывно воя и уворачиваясь от нападающих на него волн изумрудной травы, раненый мужик, зачем-то разливающий вокруг себя воду из жестяной фляжки.
– Кровь почуяла, сволочь, – хрипло проговорил поднявшийся кузнец, придерживая Петьку.
Внезапно трава под ногами мужика лопнула, и он сразу провалился по пояс, истошно завопил, отмахиваясь от взметнувшихся вокруг него страшных черных ошметков. Черная масса захлестнула его, и мужик провалился под поверхность. Крик захлебнулся где-то внизу, трещина затянулась, и поверх нее снова поднялась свежая, манящая своей красотой трава. Все стихло.
– А башмак, башмак мой! – спохватился вдруг Петька.
– Куда, сдурел совсем? – удержал его Федор. – Тоже хочешь, чтоб тебя сожрали?
– Да объясните наконец, что это такое! – заорал Санька, отходя от пережитого.
На поляне чавкнуло, и Петьке прямо каблуком в лоб прилетел его потерянный башмак. Пацан рухнул на землю, а из ботинка полезло что-то черное. Санька прыгнул к мальцу, схватил ботинок за носок и вытряхнул из него какой-то темный бесформенный комок. В остервенении он начал колотить каблуком по этой непонятной массе, разбивая ее в пыль, пока непонятное существо не рассыпалось в прах, смешавшись с грязью и землей.
– Держи свой башмак, – сунул Санька ботинок поднимающемуся со стоном Петьке, у которого на лбу набухала шишка. – Ну и? Что это?
– Ведьмина поляна, – только и ответил Федор. – Вон, смотри.
Сломанная береза, конец которой так и остался лежать на траве, медленно вздрагивала, с каждым раздающимся смачным чавком уходя все глубже под траву. Всего за пару минут поляна полностью засосала дерево, от которого не осталось и следа.
– Ничего себе, – только и смог сказать Санька, шаря по карманам.
Наконец он нащупал небольшую металлическую фляжку, в два глотка выпил из нее всю воду, потряс, выливая последние капли, и начал собирать в нее черные крошки, зачерпывая их вместе с землей.
– Это зачем тебе? – спросил кузнец.
– Мы такую пыль видели на севере. Только там был остров, холодно, зимой случилось, и морская вода кругом, – пояснил Санька. – Там споры какие-то, воды им надо немного, к теплу тянутся, к огню особенно. Но от огня высыхают и снова рассыпаются. Надо показать на Институтском острове, они должны разобраться, что это такое. А вы про эту поляну давно знаете?
– Про нее вся деревня знает, – сказал Петька. – Охотники ее нашли, они оленя гнали, так он увяз в траве, сначала решили, что болото, а потом это как начало чавкать. И схавало его.
– Почему сразу нам не сообщили? И почему это, – Санька ткнул рукой в сторону поляны, – не разрослось и весь лес не сожрало?
– Не сообщили, так как думали, староста сказал, – ответил кузнец. – А тут оно в яме сидит, в сухости. Лес влажный, поэтому туда и не лезет.
– Воды боится, значит. Ну да, на острове к морю эта пыль не тянулась. Так, Федор. Вокруг тут все вырубить, поляну оградить. Пусть на солнце поджаривается, сохнет. И запретить селянам сюда ходить, пока мы ученых не привезем. Все, пошли отсюда!
Выбрались из леса, впереди через поле показалась деревня. Кто-то бегал по улице, пытаясь укрыться от настигающего его противника.
– Гляди, скаут твой жреца гоняет, – показал вперед Федор.
– Пока дойдем, прибьет, – равнодушно произнес Санька. – Туда и дорога. Пусть к небесным коням отправляется.
– Не, он прыткий, убежит, спрячется где-нибудь, – возразил Петька.
Добрались до дома кузнеца. Санька вышел на дорогу.
– Леха, брось эту падаль, иди сюда! – позвал он скаута.
Леха, поймавший-таки полузадохшегося старика за грудки и уже занесший сжатую в кулак руку для удара, оглянулся и увидел Саньку. Бросив деда прямо на дороге, он сплюнул и, развернувшись, пошел к кузнице.
– Староста где? – спросил его Санька.
– Сбежал. Как стрельбу услышал, так и рванул, даже книжки успел прихватить и бабу свою, эту метлу страшенную. Этот пытался помешать мне дом обыскивать. Будем догонять?
– Нет, – отказался Санька. – По лесу за ним бегать нет смысла, сам к людям потом выйдет, разошлем ориентировку, безопасники его поймают. И мне кажется, не он тут главным был.
– А если он обратно к финнам уйдет?
– Лишь бы у нас не задержался, а там пусть хоть коммунизм, хоть демократию строит, финнов мало, им уже ничего не поможет. Вымрут, как мамонты. Как там Гера?
– Плохо, я его к кузнецу в дом затащил. Ему отлежаться надо, наверное, сотрясение.
– Вернемся в крепость, отправим сюда врача, – решил Санька. – Давай сгоняй народ на площадь, к колодцу, сейчас будем строить всех.
– Это можно, это я бегом, – кивнул Леха и помчался колотить по воротам, вытаскивая селян из теплых и уютных домов пинками и матюгами.
