совесть.
Оба поспешили к шлюзу, почтительным треском благодаря учителя за снисходительность. Одноглазый рыкнул в знак того, что благодарность принята. Их судьбы его более не заботили. Он наблюдал за Ката-ну. Тот двигался с юношеской грацией, тело его было сильным, движения – выверенными, и бой его радовал глаз.
Ката-ну крутился из стороны в сторону, рубил и резал, расшвыривая людей сокрушительными ударами, но прекрасно понимал: стоит атакующим организоваться, и он, скорее всего, умрет. И винить в этом следовало только себя самого: он не стряхнул с костюма падавший с неба лед. При всей своей осторожности он оказался таким же глупцом, как и остальные.
То и дело поглядывая на путешественников, Ката-ну чувствовал странное родство с людьми, за которыми последовал в охваченное болезнью селение. Более половины их пало под натиском превосходящего числом врага, но те, кто остался в живых, продолжали веселую пляску и истребляли воющих селян, – подобно всякому Охотнику, одинаково готовые к победе и смерти.
Один из людей подобрал копье павшего путешественника и с криком бросился на Ката-ну, подняв оружие над головой. Ката-ну упал на колено и полоснул нападавшего лезвиями поперек брюха, но еще один противник, вооруженный мечом, воспользовался удобным случаем и атаковал сбоку. Его клинок взметнулся в воздух, и острие меча чиркнуло Ката-ну по плечу, оставив в нем глубокую резаную рану.
Не поднимаясь с колена, Ката-ну развернулся, вонзил лезвия в грудь атакующего и дернул оружие назад. Но лезвия застряли меж ребер, и этим рывком он лишь подтянул мертвое тело к себе. Раздраженно встряхнув обремененной рукой, он ударил набежавшего человека с камнем другой. Из раны в плече заструилась горячая липкая влага.
Вдруг среди воплей больных и умирающих послышались громкие возгласы. Ката-ну метнул взгляд в сторону вожака и его помощника, проследил за их взглядами…
…и увидел Визга с Та-рогой, входящих в распахнутые ворота – безоружных, с отключенным камуфляжем.
Отвлекшись, Ката-ну не успел вовремя заметить того, кто замахнулся на него топором…
Глядя на залитое кровью чудище, резавшее людей в двух десятках шагов впереди, Ярл успел составить себе кой-какое представление о том, каковы эти великаны с виду, и все равно глаза его невольно полезли на лоб. Лица новоприбывших были скрыты под темными железными масками – блестящими, гладкими, зловещими. Из-под масок торчало в стороны множество черных кос. Под тонкими серыми одеждами бугрились мускулы – каменно-твердые, выпуклые, точно у сильнейших из людей.
«Доспехов нет. Оружия нет».
Ярл глянул в сторону залитого кровью великана. Тот оседал на колени с топором в брюхе. Один повержен, но на смену ему явились двое!
– Великаны у ворот! – крикнул Стельгар.
Воины Ярла теснее сомкнули поредевшие ряды. Крик Стельгара будто подхлестнул обезумевших врагов в новом направлении. При виде великанов ярость защитников крепости достигла новых высот. Все они устремились к паре огромных созданий, визжа и воя, как звери, рубя друг друга в неистовом стремлении первым добраться до нового врага.
Первый великан присел, подобрался, согнув колени и широко раскинув руки. Второй, что повыше ростом, шагнул прямо в гущу набегавших и взмахнул руками, в кровь разбивая их лица и круша черепа. Захрустели кости. Изломанные, окровавленные тела взлетели вверх навстречу падающему снегу. Высокое чудище проложило себе путь туда, где дрались спиной к спине Торальф и Ульт, и оба развернулись к нему. Торальф ударил понизу, подсекая его массивные ноги. Ульт с разворота ткнул надвигавшегося великана тяжелым мечом.
Клинок Ульта глубоко вошел в бок великана. Из раны брызнула мерцающая зеленая влага. Чудище развернулось, ухватило Ульта за голову, крутануло, дернуло – и оторвало голову от тела. В воздух взметнулась тугая струя крови. Обезглавленное тело Ульта рухнуло в снег. Швырнув головой Ульта в одного из разъяренных защитников крепости, великан сбил его с ног. Торальф же, полоснув чудище по бедрам, тут же окрасившимся зеленой кровью, мягко отскочил прочь.
Второй великан, он был чуть пониже, разбросал полдюжины налетевших на него воинов, вырывая их руки из плеч и отшвыривая, будто палки, но остальные навалились на него кучей и взяли чудовище в топоры. Великан зашатался. Бьярке рванулся вперед, взмахнул топором, и изогнутое полумесяцем лезвие оставило на спине припавшего к земле чудовища широкую зеленую рану. Великан развернулся и нанес Бьярке удар такой силы, что сломал ему шею. Тело Бьярке рухнуло в снег. Тэрин выпустил в чудище стрелу, и новая струйка мерцающей зеленой крови потекла вниз по могучей груди жуткой твари.
Великаны едва могли стоять. Кроваво-красный снег у их ног украсился жирными зелеными кляксами.
Как только тот, что повыше, повернулся к Ярлу спиной, Ярл высоко поднял меч и устремился вперед, с трудом удерживая равновесие на скользких от крови телах убитых и умирающих. Добравшись до окровавленного великана, он взвыл от восторга и наискось обрушил клинок на врага.
Меч глубоко вошел в шею чудища сбоку. В лицо брызнула горячая горькая зеленая кровь. Великан обернулся, и его кулак врезался Ярлу в грудь. Грудина треснула под ударом, точно лед, боль, точно пламя, охватила все тело, ужасная всесокрушающая рука сдавила сердце, но великан был повержен: ток его жуткой зеленой крови сошел на нет.
Ярл широко улыбнулся и умер.
