– Тебе зачем?
– Может, я цветы подарить собираюсь. Ну, и когда же? – продолжал напирать Денис.
– В декабре.
– Зимой, значит.
– Угадал, – с иронией заметила Асель и присела на краешек стола. Помолчав с минуту, она негромко произнесла: – Если тебе интересно, то мой любимый цвет – синий, дарить мне лучше ромашки, и я планировала стать врачом. Люблю читать детективы, терпеть не могу геометрию, не смотрю телевизор, пытаюсь учить английский и китайский. Пока получается плохо. Моя бабушка – казашка, она владела некоторыми способностями… шаманскими, что ли… Ещё я очень скучаю по своей младшей сестре и всё равно найду способ с ней увидеться… Ах, да. Я, в отличие от тебя, вечно сомневаюсь в себе, боюсь принимать решения, мечтательна и верю в чудеса. Столько тебе достаточно?
Денис молчал, не совсем понимая причину такой неожиданной откровенности Асель. Разговор не клеился, свернув совсем не в то русло.
– Ладно, Асель, – буркнул он. – Всё понял. Больше никаких вопросов. Сказала бы сразу, что к беседам со мной не расположена. А то, как осёл, задаю тебе дурацкие вопросы.
Асель проигнорировала его обиженное бурчание.
– Знаешь, я никому, кроме сестры, не рассказывала, но я чувствую души людей, – неожиданно призналась она.
– Какие ещё души? – скривился Денис: при слове «душа» его материалистическое видение мира тут же дало о себе знать.
– Душа человека – как правда о нём. То, чем человек является на самом деле, – пояснила Асель, нисколько не смутившись скептицизма собеседника. – Понимаю, ты привык рассуждать иными категориями. Числами, формулами, научными законами, нейронными связями и химическими процессами. Не удивлюсь, если человек для тебя – мешок костей с кучкой потребностей и инстинктов.
– Грубовато, конечно, но примерно так и есть.
– Значит, ты никогда не поймёшь тень.
– В смысле? – растерялся Денис. – Я не собирался её понимать, вообще-то.
– Тень не будет с тобой разговаривать, пока ты не примешь тот факт, что в мире существуют понятия, которые не объяснить с помощью точных наук. Их нужно просто чувствовать…
Асель притихла. Наверняка ей было неловко за свои пространные философствования.
– Лучше ты о себе расскажи, – предложила вдруг она, круто меняя тему разговора. – Любимое время года у тебя какое, например?
Странный вопрос поставил Дениса в тупик.
– Ты обо мне и так всё знаешь. – Он недоверчиво покосился на Асель: во-первых, рассуждать о самом себе вот так, ему не приходилось, а, во-вторых, как лучше ответить, чтобы не выглядеть ещё большим ослом? Денис постарался, чтобы фраза прозвучала как можно небрежнее: – Насчёт времени года никогда не думал, но… хм… наверное, лето или весна. Что-нибудь тёплое. Тебе правда интересно?
Асель поёрзала на столе, устаиваясь удобнее.
– Мне очень интересно. А какой тебе месяц нравится?
Да уж, приехали. Этот вопрос показался Денису ещё более лишённым смысла, чем предыдущий.
– Ну-у о месяцах я вообще не… – До Дениса вдруг дошло, куда клонит Асель. Ему, признаться, стало за себя обидно. – Ты из-за уравнения спрашиваешь, верно? Про любимый месяц?
Асель опустила плечи.
– Не злись, Денис. У нас нет времени вести светские беседы. Надо уравнение решать. А в уравнении написано: поиск начните с себя. Давай потратим время ожидания на то, чтобы понять, какой месяц у тебя может быть любимым.
– Да не знаю я, – суховато бросил Денис. – В моём любимом месяце должно произойти что-то очень-очень хорошее, значительное. То, что не забывается. Но пока я не припомню такого… нет…
Печальный вздох Асель оповестил о том, что на сегодня она прекращает попытки докопаться до души Дениса – высушенной, как школьный гербарий. Зато он сам уже усердно копался в собственной памяти. Копался до тех пор, пока сердце его не заколотилось от внезапного открытия: кажется, он понял, что ему никогда не забудется.
Ему не забудется этот апрель. Апрель. И не потому, что именно в апреле он стал нумератом, а потому, что этим весенним месяцем он встретил Асель, необычную и чуткую, такую на него не похожую. И пусть она никогда не узнает, чем Денису так дорог апрель, зато для решения уравнения появилась точка отсчёта.
– Какая ты молодец! Ведь это апрель. Слышишь?
Асель молчала.
– Асель? – насторожился Денис, предчувствуя самое неприятное.
– Она бы рада тебе ответить, да уже не мож-ж-ет, – неестественно склонив голову, прошептала Асель. Затем грациозно соскочила со стола, как
