Накатило отчаяние. Почему всё идёт не так? Ну почему? Чего он не учёл? Где брешь? Уже и неважно. Сегодня Денис вдоволь поплатится за свою глупость. С излишком.
Вот рука с хирургическим инструментом профессорши приблизилась к его горлу. Денис напрягся. Сердце сжалось, зашлось в ужасе, подбородок вздёрнулся. Капли пота защекотали виски.
Неужели Сампи готова его прикончить? Вот так просто? Резанёт по коже – и напьётся Денис Тимошин собственной крови. Зато системе больше мешать не будет, путаться под ногами, нарушать Кодекс.
– Молчишь? – шепнула профессорша. – Может, желаешь замолчать навсегда? Нет нарушителя – нет проблем. Надо было отдать тебя на растерзание гончим. А не марать о тебя руки самой.
Денис окаменел, боясь шелохнуться даже на миллиметр. Холодная острая сталь переместилась к его щеке. Сампи жгла Дениса взглядом, пока лезвие медленно двигалось вниз. Кожей он ощутил тёплую кровь.
Вот теперь стало совсем страшно. Сознание стихло, разумные мысли растворились в единственном инстинкте – выжить. Как у зверя. Выбраться из капкана. Денис изо всех сил напряг мышцы на руках – нет, не слушаются. Не сбежать, не скрыться… Оставалось единственное. Как в детстве. Он задержал дыхание и зажмурился, прячась от боли, что жгучей волной растекалась по левой стороне лица.
– Терпи, нумерат, терпи, друж-ж-жок, – прошептала тень внутри головы. – Скоро наш-ш-ш выход.
Подбадривала, а казалось – издевается. Наслаждается отчаянием и физической болью «любимой игрушки».
Профессорша убрала скальпель от лица Дениса, но кровь продолжала течь, заливая футболку. В голове стучало: «Остальные не попались, а он – да чёрт с ним. Сам виноват».
– Теряете время, – тихо сказал Денис и, кажется, даже умудрился улыбнуться.
– А я не тороплюсь. – Профессор Сампи погладила Дениса по голове, как маленького ребёнка, запустила пальцы в его шевелюру и потрепала. А потом больно ухватив за волосы, резким рывком дёрнула назад, отчего голова Дениса запрокинулась.
– Что ты скрываешь? Почему дал себя схватить? Ведь не просто так.
– Не просто… так… – прохрипел Денис, глядя Сампи прямо в глаза, горевшие нетерпением и азартом. Вот он – координатор. Страшный. Безумный. Тот, кто управляет системой.
Незавидное положение Дениса неожиданно спас помощник профессорши, тот самый, в круглых очках и чепчике, которого Денис окрестил хирургом. Встревоженная физиономия помощника возникла за прозрачной дверью. Он вежливо постучал. Дверь открыл новый обнулитель, всё это время стоявший у стены с грамотами и наблюдавший, как пленника пытаются порезать на куски.
Профессорша оглянулась на хирурга.
– В чём дело?
Помощник замялся, косясь то на обнулите – ля, то на координатора, то на Дениса, и не решался вымолвить и слова.
– В чём дело? – требовательно и с усилившимся акцентом переспросила Сампи.
– Там некоторые неувязки… эм… Совсем небольшие… эм-м… сбои…
– Какие ещё сбои?! – женщина оставила Дениса, отложив испачканный скальпель на столик, и подошла к помощнику.
Под её свирепым взглядом тот скукожился, будто ужался в несколько раз. Голубой чепчик затрясся на голове.
– Там… в цеху…
– Что – в цеху?
– В ц-ц-цех ворвалась банда легионеров. Они… эм… они крушат всё подряд, как взбесились, рушат оборудование по производству СОР…
Лицо Сампи заледенело.
– Как они нас нашли?
– Не знаю… эм-м… я лишь видел, что они приехали на автобусе.
– На автобусе? Каком ещё автобусе? А куда смотрит охрана цеха?
Чепчик на голове хирурга затрясся ещё сильнее.
– Охраны н-н-нет… и это вторая неувязка… Наша охрана состоит из суррогатов, а они получили всеобщую директиву найти место, где исчезнет сигнал сети. Они недоступны.
Подбородок помощника задрожал, ещё чуть-чуть – и застучат зубы. Казалось, он невероятным усилием воли придерживает нижнюю челюсть, чтобы та не отвалилась от тряски.
– Кто?! Кто послал директиву? Вычислили? – Гнев профессорши стремглав набирал силу.
– Да-да, конечно вычислили… – Кивки хирурга больше напоминали нервный тик. – Сооб-б-бщение пришло от СОР т-т-три тысячи с-с-сто семнадцать, – заикаясь, сообщил он.
– СОР не имеют права отсылать сообщения! Как он посмел? Чей это двойник?
