достать.
Михаил впервые столкнулся с тёмной стороной жизни, с преступным миром. Сражался с врагом, убивал, но это враги его страны были. Впрочем, чем разбойники и убийцы из своих лучше? Фактически делали то, что и ляхи. Убивали, отбирали нажитое нелёгким трудом, а хуже того, самим своим подлым существованием в течение долгого времени вселяли в граждан страх, неуверенность в возможности власти защитить их, а стало быть, и в прочности власти. Потому и действовал Михаил по-военному, даже жёстче. Будь перед ним противник, который сдался, бросил оружие и поднял руки, он проявит милосердие, не будет измываться, унижать, пытать или морить голодом. А захваченным разбойникам жалость и сочувствие являть не будет. Они предали свой народ, сами поставили себя в стороне.
Несколько ратников привели атамана и едва держащегося на ногах его подручного. После удара Ермишки в голову подручный атамана явно получил травму. На ногах не держался, глаза в кучку, икал и пускал слюни. Тьфу, глазам противно смотреть! И «это» держало в страхе народ?
Атаман старался держаться бодрячком, гордо голову вскинул.
– Назовись!
– Какая разница, под каким именем вздёрнут?
– Вздёрнут? Ты моего ратника убил, который не одну сечу с поляками прошёл. А потому в Разбойный приказ я тебя не поведу. Умирать будешь здесь, и обещаю тебе смерть долгую и мучительную, жуткую.
– Неуж руки марать будешь, князь?
– А ты хуже ляха, не побрезгую. Хотя в отряде моём желающие поквитаться найдутся.
– Убивать привёл?
– Допрежь покажешь схрон, мне в казну сдать надо. Тебе деньги уже не понадобятся.
Атаман торговаться решил.
– А если покажу, что взамен?
– Умрёшь быстро.
– Невелик выбор.
Уговаривать Михаил не стал, приказал ратнику, что поблизости стоял:
– Найди молоток, а лучше кувалду, и принеси.
Ратник выбежал из избы, а Михаил ратникам:
– Сорвите с него рубаху.
Ратники рады стараться, рванули за ворот, с треском ткань разорвали, обнажив разбойника по пояс. На шее у него цепочка, а на ней ключ.
– Снимите!
Один из ратников цепочку с ключом снял, положил на стол. Не крест носил атаман, а ключ. Стало быть, ценнее креста был, наверняка от замка, за которым награбленное. Ещё бы узнать, где этот замок. Ну, ничего, способы развязать язык есть, не всякий человек пытки выдержит. По опыту Михаил знал, что люди жестокие сами боль терпеть не могли.
– От какой дверцы ключик? – ласково осведомился Михаил.
Ванька-Каин молчал, но глаза забегали, и в них страх появился. Шумно вошёл в избу ратник Григорий, держа в руках кувалду на длинной ручке, такие использовали кузнецы.
– Развяжите ему руки.
Верёвку на запястьях атамана развязали. Ванька кисти рук сжимать-разжимать стал, разгоняя кровь.
– Бросайте его на пол.
Двое ратников атамана свалили.
– Бейте кувалдой по пальцам.
Атаман задёргался, один из ратников наступил ему на спину ногой, прижал к полу. Григорий размахнулся, ударил кувалдой по пальцам. Дико закричал атаман. Когда крик перешёл в стенания, Михаил поинтересовался:
– Не надумал говорить? Гриша, повтори.
– Не надо! – взмолился атаман. – Всё скажу.
– И скажешь и покажешь! – жёстко сказал Михаил. – Поднимите татя!
Ратники подняли Ваньку. Был он бледен и выглядел уже не так независимо.
– Веди! – приказал Михаил. – Гриша, не сочти за труд, прихвати кувалду!
Так и повели, под сильным конвоем, дабы ни у кого не возникло желание отбить, освободить татя. Народ смотрел из окон, из-за заборов. Осознавали – пал атаман и навряд ли вернётся. Атаман подвёл к своей избе.
– На чердаке схрон, рядом с печной трубой.
