атрибут семьи, как герб или имя – по семейной традиции заучивалась каждым Стормом едва ли не с младенчества и крепко держалась в памяти до самой смерти.
И Элиан Сторм ухватился за эту самую распоследнюю, нелепую соломинку.
Со всей детской страстной верой, сжимая кулаки, дрожа от болезненной ненависти к врагами, произнес он древнюю формулу Призыва.
Произнес и застыл у окна, вглядываясь мокрыми еще глазами в глухую ночную темь.
И вскоре услышал мерное, далекое еще хлопанье гигантских крыльев…
– Во-о… – протянул Кэйлин, когда одноногий старик замолчал, чтобы смочить пересохшее горло глотком вина. – Дела-а… Ну, а дальше-то? Дальше что было? Прилетел этот Стальной Орел – и что?
– Прилетел-то прилетел, – отозвался старик. – Только ни хрена не Орел.
– Как это?
– А так. Видно, очень уж черная злость переполняла Элиана, что формула Призыва сработала… не так, как надо. Или – наоборот – так, как надо?.. В общем, малый, я в магических премудростях не силен. Я вот что думаю: скорее всего, сказка про Стального Орла была действительно сказкой. А формула, если в нее достаточно маны вложить, самой настоящей. Вот и откликнулась на Призыв тварь, которая больше на того Орла была похожа…
Старик сглотнул и шепотом продолжил:
– Я сам не видел, другие видели. Прилетело к замку чудище вроде дракона, только шерстью покрытое… Такое громадное, что одним крылом целую улицу накрыть могло! Зубищи – как клинки мечей! Глазищи – как… как окна в горящем доме!
– Да хватит заливать-то! Откуда ж такая уродина взялась?
– Как это откуда? – удивился одноногий. – Из Тухлой Топи. Откуда ж еще Темные твари берутся? Оттуда прилетела, туда и улетела. И Элиана с собой забрала… Вот тогда-то все и началось…
Одноногий снова замолчал. Сухое лицо его осунулось и побледнело, стало одним цветом с седой бородой. Против своей воли погрузился он в воспоминания, которые, видно, гнал от себя последние одиннадцать лет.
– Ну? Ну? – тоже почему-то шепотом поторопил его Кэйлин.
– Чего «ну»? – неохотно заговорил снова старик. – Разве не понимаешь, малый? Элиан призвал в Утреннюю Звезду Темную тварь. Тем самым разрушил защитные заклинания, которые на замок-то накладывались как раз против Темных… И все эти чудища, которые в ближних пределах Тухлой Топи той ночью ошивались, рванули на незащищенный замок. Немного их было… тварей-то… Что по стенам были способны вскарабкаться. Но хватило, чтобы устроить ничего не подозревавшим людям кромешный ужас. Пока стражу подняли, пока Полуночных Егерей подтянули… Кровь по коридорам замка лилась, прямо как ручьи в весеннем половодье. На стенах… как сейчас вижу… вот этак вот куски мяса прилипшие, кровавые, теплые еще… И отовсюду вой и рычание… Человеческие крики… Свет факелов мечется, будто птицы ошпаренные… А мы бежим… сами не видя, не понимая, не зная куда… Скользко под ногами… И об разорванные тела спотыкаешься. И твари… Отовсюду… Отовсюду… Вот тогда мне ногу-то и…
Старик осекся. Руки его, вцепившиеся в кружку, дрожали. Кэйлин, впечатленный такой резкой переменой в облике и поведении собеседника, уже не решался потребовать продолжения рассказа.
Старик вдруг встрепенулся, махом опрокинул в себя вино из кружки. И зло посмотрел на Кэйлина:
– Разбередил ты меня, малый! Ведь зарок дал себе не вспоминать ту ночь… Кровавой Субботы! Тьфу, будь проклят этот Элиан Сторм! Надеюсь, сдох он там, в Тухлой Топи, куда его крылатое чудище уволокло!..
Эпилог
Этот замок был невелик: просто три башни, изящных и тонких, соединенных несколькими переходами на разных уровнях. И не окруженных крепостной стеной. Видимо, тому, кто руководил строительством замка, не было нужды опасаться кого бы то ни было в этих местах, в самом сердце Тухлой Топи.
Сколько простоял замок опустевшим и брошенным, трудно было сказать. Но совсем недавно здесь появились люди. Они вымели пыль и мусор, нанесенный ветром в окна. Они очистили стены от мха и ползучих побегов черной колючки. Они развели огонь в каминах комнат и зажгли светильники в длинных крытых переходах между башнями.
И замок ожил.
Ему нужно было имя, ибо все, к чему прикасаются люди, должно быть названо.
Пришедшие к замку не стали выдумывать новых имен. Они вернули замку его старое, его настоящее имя.
Дом Соньи.
