владелицу медового клондайка. То-то мне исходники в руки не дались.
– А когда ты понял, что я вернула тебе не настоящие?
– Достаточно поздно. А как… – он резко перестал смеяться. – Ты поставила блок, когда я тебя ментально продавливал. Как?
– Ты про гипноз? – Я напропалую кокетничала, хотелось танцевать. – Я опустила руку в кипяток, чтоб отвлечься болевым шоком.
– …
Слово, которое произнес Ра-Шу-и-Ки, чтоб выразить свое невероятное удивление и безмерное восхищение моими способностями, двенадцатилетним мальчикам, а уж тем более многомудрым инопланетным инженерам связи знать не полагалось.
– Что они такое? – я воздела руки. – Кто такая Хиона, которая владела ими до меня? Я же владею? Рашук, я ими владею? Ну, пожалуйста. Это ненадолго, только…
Тут я вспомнила, что чудесная регенерация на сердце не распространяется и немножко погрустнела.
– Что-то вроде защитного скафандра, – ответил мальчик, не заметив перемены моего настроения. – В активном режиме они самовоспроизводятся делением, формируя полный доспех. Обычно их заряжают от специальных батарей. Хиона, по крайней мере, заряжала их именно так. Она происходила из рода стальных змеек, это что-то вроде касты наемных убийц, браслеты – их технологии, змеек.
– Хиона была членом вашего экипажа?
– Капитаном.
– А кем тогда была мумия?
– Младенцем, – сплюнул Рашук. – Золотым мальчиком с серебряной ложкой во рту, ни черта не соображающим в деле, которым занимается. И теперь мы, лучший экипаж системы, отданы этому… этому…
– Забавно, – подключилась я, чтобы избежать очередного матерного оборота. – Ты – взрослый специалист, а выглядишь как ребенок, а твой капитан – молодой человек, который выглядит как полуразложившийся труп. Вы принадлежите к разным расам?
– К разным, – согласился Рашук, почему-то хитро блеснув глазами. – У меня способности к трансформации есть. Хочешь, в прекрасного принца по- быстренькому трансформируюсь?
– Только попробуй! – пригрозила я. – Сразу же на улицу отправлю. Мне тут только межгалактической оргии недостает.
Он посмотрел на меня серьезными влажными глазами:
– Ты забавная, Таисия. Я должен тебе уже два желания. Одно, обещание о котором ты должна была забыть, но не забыла, а второе – за то, что спасла нашего роя. Ты его действительно спасла. Я его жалобы на местных насекомых никогда серьезно не воспринимал, а сам он помочь себе не мог. Так что если бы не ты, я потерял бы товарища и бортовой компьютер.
Неожиданная доброта обычно хамоватого мальчишки меня встревожила.
– Эта подводка к чему?
– Я научу тебя мести, дитя, – как-то устало и очень взросло сказал Рашук. – Я сделаю тебя смертоносной змейкой.
Дмитрий остался ночевать на работе. Офис был для этого приспособлен. Семейная жизнь не заладилась с самого начала, и он был рад, что можно как-то дистанцироваться от бесконечного нытья и упреков благоверной. Браки по расчету – самые крепкие, говорите? Чушь! Нет, что греха таить, тесть, послуживший главным побудительным мотивом в предложении руки и сердца капризной Илоне, обещания свои держал. Димочке поспособствовали с учебой, протолкнули на последнем курсе института в перспективную терапевтическую группу. Терапевтическую, черт! А он мечтал быть психиатром уровня Фрейда или хотя бы Брейера. Он хотел сказать новое слово в науке, а теперь приходится пальпировать вялые тела пациентов, которые могут себе позволить услуги частного врача.
Шторм запер изнутри дверь, выкатил из-за стенной панели раскладную постель, включил телевизор и налил из бара. Хороший виски, и тут тесть не оставляет своими заботами. На экране бубнил диктор местных новостей.
Тесть у него добротный, а вот жена… Тепличный цветочек, со временем превратившийся в ядовитую росянку. «Ты никто и звать тебя никак, Димочка, – кривила она жирно накрашенные губы. – Тебя из жалости в семью взяли, отрабатывай!»
Фу, гадость. Заболела бы она, что ли? Чем-нибудь неизлечимым и недолго протекающим. Вот, например, как Таисия Вереск. Жалко девчонку, а вот Илону он бы не пожалел.
Дмитрий налил еще. Таечка. Милая такая, хрупкая, полупрозрачная, но это от болезни, с аутоиммункой не шутят. А уж какая отзывчивая: он тихонько ее прощупал в первый же визит, в транс она уходила секунд за двадцать. Шторм действительно учился гипнозу и любил применять знания и умения практически, особенно на пациентках. Это давало ни с чем не сравнимое чувство абсолютной власти и на время утихомиривало бушующий в нем голод. К Илоне прикасаться не хотелось даже в перчатках – жирная тварь! – а к милой сладкой малышке, беззащитной, слабенькой, которая ничего не будет помнить… М-м-м… Он помнить любил. Поэтому в кабинетном сейфе у него хранится стопочка особенных дисков, он все собирался перенести видео – и аудиофайлы на другой носитель, более компактный. «Проказами молодого человека в самом расцвете сил» называл он свою коллекцию.
Шторм опять потянулся к стакану. Жаль, с Таечкой ничего эдакого делать было нельзя, она была девицей, и следы мужских шалостей обнаружила бы
