Вот под такие увещевания я и постучала в дверь. Спутники мои остались у крыльца, Рашук затащил Вадима в кусты бузины.
– Здравствуйте! – широко улыбнулась я появившемуся в дверях мужчине. – Жена ваша дома?
– Я не женат.
Мужик явно перед моим приходом спал, о чем свидетельствовали всклокоченные волосы и то, как он тер ладонями лицо.
– Один живете?
Я отодвинула его корпусом и вошла в прихожую, от которой в стороны расходились рукава коридора.
Черт, я же даже не помню, как его зовут! Как мне быть милой? Но клиент, кажется, поплыл и без того, по крайней мере, он не задал ни одного вопроса, глядя на меня масленисто поблескивающими глазками.
– Я из службы опроса общественного мнения, – выдала я импровизацию. – Вот вас опросить пришла… У вас стакана воды не будет?
Он улыбнулся:
– Конечно, конечно.
Он провел меня направо, в крошечную кухоньку, достал из холодильника початую бутылку минералки.
– Спасибо, – пузырики воды щекотнули горло. – Вкусно.
Он молча смотрел на меня с каким-то хищным предвкушением. В голове зашумело, ноги подогнулись в коленях. Что он туда подсыпал, черт дери? Я отключилась.
Первой мыслью, когда я пришла в себя, было, что Рашук должен уже понять, что со мной что-то произошло, и начать действовать. Тем более что времени прошло достаточно. Этот вывод я сделала, убедившись, что нахожусь в полутемном помещении без окон, с голыми кирпичными стенами и высоким потолком, одинокая лампочка под которым была забрана металлической сеткой. У одной из стен стояла алюминиевая кушетка с кожаными креплениями, на столе, задвинутом в угол, поблескивали лезвия ножей и пирамидкой высилась воронка для жидкости, а на полу я заметила ведро с водой. Для того чтобы перетащить меня сюда, пары минут не хватило бы. К тому же одежды на мне теперь не было – плюс еще минуты три, а обнаженное тело, скованное в запястьях, тащили вверх. Мой похититель использовал роликовую систему с переброшенным через нее канатом с закрепленным крюком, с помощью которых после некоторых манипуляций меня и вздернули над полом, больно заломив плечевые суставы. Я ощутила себя персонажем фильма ужасов, слегка малобюджетного и оттого не страшного.
– Что вы делаете? – пискнула я для проформы, ведь даже эпизодический персонаж должен что-то говорить.
– Подарок, это просто подарок, – мужик не слушал, жадно шаря руками по моему телу. – И ни за кем бегать не пришлось. Сама ко мне пришла. Сладенькая…
Он лизнул меня в живот, я взвизгнула – от щекотки и отвращения. Рашук ждет, пока этот хмырь надо мной надругается, чтобы помереть сразу после? Гадко-то как, черт побери!
Я дернулась, попыталась раскачаться. Похититель хихикнул, шлепнул меня пониже спины:
– Тихо, не дергайся! – В его правой руке появился хирургический скальпель. – Все же правильно сделать надо… Такая красота.
Боли я не почувствовала, надрез был неглубоким. По левому бедру потекла дорожка крови. Он опять присосался ко мне ртом, слизывая влагу.
– Хор-рошо…
А вот это было уже страшно. Безумные глаза похитителя, его лицо, измазанное моей кровью, лезвие, которое он занес для повторного надреза.
Я взвыла, дернулась, цепочка наручников звякнула, разрываясь, и я свалилась вниз, подмяв под себя маньяка.
– Ты этих девочек так же мучил, – выдохнула я. – Так же, скотина?
Он бился в конвульсиях, изо рта шла пена.
– Животное! – Я сомкнула пальцы на кадыке. Один рывок и этот мерзавец сдохнет раньше, чем…
– Стой, Тайка, – кричал Рашук. – Тайка, он уже почти мертв. Стой, дура!
– С чего это? – я неохотно обернулась.
Рашук был один, без Вадима.
– Он твою кровь пил? Ну, вот тебе и ответ. Ты же ядовитая, Тайка, змейка моя смертоносная.
Мальчишка хлопал в ладоши как на театральном представлении.
– Он сдохнет? – спросила я, пинком указывая объект своего интереса. – Или не сдохнет?
Я повторила пинок.
– Ну, чисто теоретически, – Рашук внимательно посмотрел на полутруп маньяка. – Если бы кто-то немедленно промыл ему желудок… Если бы кто-то желающий это сделать находился с нами в одном помещении…
Я взяла со стола воронку и, нисколько не озаботившись осторожностью, вставила маньяку в рот. Рашук смотрел на мои манипуляции с удивлением, но ничего не говорил. Я легко подняла с пола ведро с водой и медленно, тонкой струйкой, начала выливать его содержимое в раструб. Ведро опустело на треть, когда мужика вывернуло. Он скрючился на полу в луже собственной рвоты. Я, отставив ведро, схватила маньяка за волосы и опять засунула воронку
