Я зевнула, решив, что каждый имеет право на свое мнение, а счастливая Таисия – на отдых, и сладко заснула.
За окном проорал петух, я открыла глаза. Утро, привычное одиночество и крошечный червячок сомнения. Может, месть моя вовсе не так прекрасна, как мне кажется?
Рашук сидел на кухне, в окружении пустых тарелок и ноутбуков. Их было два: один – по левую руку юного дарования, другой – по правую. Тарелок было штук пять, не меньше.
– Хлеб и пиво, женщина. И, кстати о хлебе, раз уж пиво по утрам не рекомендуют ваши местные медики. Завтрака нет, твоя очередь готовить. Начинай!
Он углубился в какую-то диаграмму, появившуюся на левом мониторе, одновременно щелкая клавишами другого компа.
Поставив на плиту чайник и засунув в тостер два хлебных квадратика, я пробежалась по дому. Жить в нем было негде, в прямом смысле. Аппаратура теснилась во всех комнатах. Только мою спальню миновала эта участь, и то, видимо, потому, что на ночь я заперла ее изнутри.
– Через две недели сюда въедут новые хозяева, – сообщила я Рашуку, возвращаясь на кухню. – Куда ты свое барахло девать будешь?
– Пфф, – мальчишка откинулся на спинку стула, разминая кисти рук. – Продам, или выброшу, или подарю господину Кузьмину на добрую память. Да кого интересует хлам, когда мой пытливый ум и прочие пытливые части достигли таких результатов!
Он кивнул на монитор, я туда взглянула, не отрываясь от заваривания чая.
– Что-то важное?
– План «Б», – смуглый палец ткнул в красную линию. – Это варианты временных петель, которыми мы сможем… Хотя забудь, все равно не поймешь.
Я сервировала скудный завтрак, к чаю были тосты и все тот же мед. Рашук покрутил носом, намекнув, что святой долг любой женщины – кормить сожительствующих с нею мужчин свежей выпечкой по утрам, если уж не идентичной эталонной выпечке «Трех с половиной поросят», то хотя бы приближенной по качеству.
Я показала ему язык, намазала тост янтарным медом:
– Так что там с планом «Б»?
– Ну, это теория временных петель. Тебе правда любопытно?
– Угумс, – я энергично кивнула.
– Смотри, – он развернул ко мне монитор, – я рассчитал траекторию, по которой мы с экипажем можем вернуться буквально сразу после аварии.
– Которую вам устроил Итиеш?
– Ну да. Только ему это тоже дорого обошлось. Так вот, мы возвращаемся и берем его тепленького, не способного к сопротивлению. Шах и мат! Правда, здорово?
– А как же бабочка?
– Какая еще бабочка?
– Та, которую кто-нибудь из вас обязательно раздавит сапожищем в моем далеком прошлом. Моя реальность от ваших действий изменится?
– Скорее всего, – он пожал плечами.
– И, например, мой отец никогда не встретит мою мать, отчего я не появлюсь на свет.
– Это будет, то есть было три тысячи лет назад, так далеко я твою родословную отследить сразу не смогу, поэтому ничего тебе не отвечу.
– Я не согласна.
– А твоего согласия никто и не требует.
– Подожди, – я опять зачерпнула мед, неловко вывернув запястье, липкая дорожка коснулась одного из браслетов и моментально исчезла.
– Ты бы их не перекармливала, – пожурил Рашук.
– Это для них вредно?
– Это для тебя тяжело будет. Они же делятся от кормежки, полный доспех формируют, а у него вес, – он задумчиво поднял глаза к потолку, – вполне сопоставим с твоим личным весом.
– Здорово, – я нарочно мазнула ложкой по запястью. – Ты разговор не переводи, будь любезен. План «Б» мне абсолютно не нравится. У тебя есть еще какой-нибудь? И, кстати, что включает в себя план «А».
– С «А» все просто. Мы находим Итиеша здесь и сейчас, но он может не сработать.
– Почему?
– У него было двадцать лет на регенерацию…
– Почему двадцать, а не три тысячи?
Рашук посмотрел на меня слегка затравленно:
– Ты что, в ментальную связь с Коростелевым вошла, чтобы овладеть искусством допроса? Кстати, я в его личном деле порылся, женат наш герой давно
