– Я вас провожу.
Туалетная комната была вполне оборудованной: здесь было две кабинки, мраморные умывальники с махровыми полотенчиками в плетеных коробках, недешевая косметика без логотипов производителя и потолочный плафон, в который точно была вмонтирована камера.
Я зашла в кабинку, повесила портфель на дверной металлический крюк. Если обзора камеры хватает и сюда, я попаду в неприятности. Хотя что мне терять?
Мобильник я переместила в кармашек сарафана, неглубокий, но достаточный, чтобы телефон не выпал при ходьбе, достала из портфеля жвачку и подушечку за подушечкой принялась жевать. Руки были свободны, поэтому, не прекращая ритмично двигать челюстями, я выдернула из блокнота проволочную пружинку, бумажные листы, сразу же превратившиеся в неопрятную стопку, отправила обратно в портфель, достав взамен пластиковые наручные часы. На крышке их корпуса, как и на жвачке, был логотип фирмы «Шутейка».
– Ты хочешь, чтобы я подложила Баринову бомбу? – возмутилась я утром, когда Рашук рассказал, чем мне придется заняться в пентахусе.
– Это не настоящая бомба, – успокаивал меня юный террорист. – Пластид, часовой механизм и дымовушка для запаха.
– Дымовушка?
– Потешная бумага. От нее огня мало, а дыма много. Нам главное, чтобы сработала система пожаротушения. Обслугу пентхауса эвакуируют во главе с Бариновым, и мы сможем без помех там пошурудеть.
– Мы?
– Нет, я не пойду, я не полевой агент, и ты не пойдешь, тебе алиби на это время понадобиться может.
– Тогда войди в охранную систему «Пирамиды» и отключи камеры.
– Не могу, там таких кордонов понаставлено, с которыми ваша техника не совладает, и наша, если честно, тоже не поможет. Тонкая работа. Что еще раз подтверждает мою не требующую подтверждений версию, что Итиеш где-то там.
– Сисадминит помаленьку в службе безопасности?
– Сарказм? Ты от дела не отвлекайся, вон правый глаз уже больше левого. Внимательней с макияжем надо быть, женщина.
Наша планерка проходила в ванной комнате, пока я собиралась на встречу к Баринову, во дворе ждал Сергей, а на стеклянной полке рукомойника лежало то, что через пару часов превратится в вонючую потешную бомбу. Я очень надеялась, что именно потешную и что ни один человек от моих действий не пострадает.
Бумага, часы, жвачка, соединительный провод – все это должно выглядеть вполне невинно при любом досмотре. Время взрыва мы выставили еще дома. Двадцать два ноль ноль, Рашук сказал, что так надо.
Я вышла из кабинки, оставив портфель болтаться на крючке. Во внешней стене комнаты у самого потолка я заметила узкое как бойница окошко, створка была распахнута.
– Извините, – улыбнулась я.
Баринов уже сидел за столом:
– Не покидай старика надолго, деточка.
Я заверила, что никакой он не старик, он хмыкнул и пообещал лично провожать меня в дамскую комнату.
Черт подери, какая пошлятина! И этому старому козлу я собираюсь изысканно мстить? Метать бисер перед свиньями?
К счастью, завтрак подошел к концу, мы переместились в офис, не тот, в котором я подвизалась бухгалтерским специалистом, а предназначенный для руководителей высшего звена. Меня представили начальникам департаментов, каждому по очереди, заводя в кабинет, приобнимая за талию и как бы ненароком задерживая там руку. Финансовому директору, конечно же, не сообщили, что новенькая претендует на его должность, и он расстарался ввести меня в курс дела. Баринов убедился, что я в теме, сокрушенно проговорил, что у него важная встреча, и на некоторое время оставил меня в покое. Финдиректор сразу же поскучнел, делегировал ознакомительную экскурсию своей секретарше, которая, в свою очередь, никакого пиетета ко мне не испытывала, поэтому, отделавшись парочкой дежурных фраз, вернулась на свое рабочее место.
Я посидела на диванчике для посетителей, установленном в коридоре, попила воды из стоявшего здесь же кулера и с чувством выполненного долга покинула офис. Проведу экскурсию самостоятельно.
Заблудилась я очень быстро. Поэтажный план «Пирамиды», который я изучила, этих помещений не включал. В поисках лифта я шла по коридорам, не снабженным ни указателями, ни табличками. Ничего похожего на лифт так и не обнаружилось, зато нашлась лестница, по которой я поднялась на пол- этажа, оказавшись в другом крыле, видимо, жилом, потому что виниловое покрытие пола сменилось ковролином. Тяжелый запах благовоний ударил в нос.
От просторного фойе в три стороны расходились рукава арочных переходов. Правый заканчивался приоткрытой дверью, за которой я рассмотрела краешек кровати, левый вел на кухню или в столовую, а центральный был подлиннее. Я пошла туда, услышав чьи-то голоса. Поздороваться, извиниться, спросить, где здесь выход, – нехитрый трехступенчатый план. Помещение оказалось чем-то вроде лаборатории. У входа стоял простой белый стол с уймой спиртовок и мензурок, по центру – металлический поддон, в котором дымилась горсть бурого порошка, видимо, источник запаха тех самых благовоний.
