– Даже не знаю, что тут можно сделать. Может, сделать так, как хочет твоя бабушка?
– Смерти моей хочешь?!
– Столик пятнадцать. Салат «Доминго», салат «Курица с овощами и ананасом», салат «Наполеон» две штуки. Супы: «Ла курже» – два, «Креме де шаторзе» – две штуки. Вторые блюда: «Пулькоги» – два, «Сосиски по-баварски на гриле» – два. Пиво – «Амстел», четыре по ноль пять.
Я быстро диктую с блокнота сделанные мною записи.
– Принято! Номер заказа – 63! – отвечает помощник повара, закончив делать пометки на экране монитора.
– Заказ 57, столик шесть! Готов! Первое, – сообщает он мне и командует: – Забирай!
– О’кей, кунчан-ним!
Подхватываю поднос с тремя большими тарелками из толстого белого фаянса и поднимаю его к плечу. Тяжёлый, зараза! А опыта таскания подносов с полными тарелками у меня – никакого.
Не торопясь, внимательно смотря под ноги, направляюсь к нужному мне столику. Если грохнусь, меня моя мЭнЭджерша, Хё Чжу, с говном сожрёт!
– Сегодня работаешь в зале, – с недовольным видом оглядев меня, сообщила она мне, когда я явился на работу. – У нас не хватает официантов. Только попробуй опозорить отель, что-то уронить!
– Да, кунчан-ним! – поклонился я. – То есть нет, кунчан-ним!
– Пффф, – презрительно фыркнула Хё Чжу, снова окинув меня взглядом, и высказалась о моих умственных способностях: – Я просто поражаюсь, как такую бестолковую, как ты, приняли на такую ответственную работу!
– Простите, кунчан-ним! – поклонился я.
– Иди, работай! Быстро! – приказала она.
– Да, кунчан-ним! – снова поклонился я.
Эту девку лучше не злить. Не знаю, чего ей там именно в жизни не хватает: секса, денег или уважения окружающих, но стерва она ещё та. Десять штрафных баллов она мне уже нарисовала, и на руки я получу уже не четыреста баксов, а триста восемьдесят. Но, как говорится, «ещё не вечер». До зарплаты целая неделя, и она вполне себе может уменьшиться стараниями Хё Чжу. На работе я большей частью помалкиваю и не выделываюсь, стараясь вжиться в чужой образ. Однако моя жизнь в «чужой шкурке» протекает сложно. В корейском языке четыре уровня вежливости. Все их нужно применять правильно. Это у меня получается плохо: то говорю недостаточно вежливо – собеседник обижается, то говорю слишком уважительно – окружающие смеются. Я никак не могу понять, как эти корейцы определяют уровень значимости собеседника? То, что «отдельного, самого по себе» корейца в природе не существует, это я уже понял. При знакомстве кореец обязательно скажет, какую должность он занимает, – президент компании такой-то, служащий компании такой-то, врач больницы такой-то. Одну лишь свою фамилию и имя он не назовёт никогда. Обязательно добавит «маркер», определяющий его социальное положение и указывающий, к какой прослойке общества он принадлежит. И вот в этих «маркерах» я вообще не петрю. Что круче, врач госпиталя Чон Гдон или врач государственной больницы Сола Чже? Работник государственной или частной компании? Совершенно без понятия! А вот местные прекрасно разбираются в этих нюансах! Спасает меня пока только то, что Юн Ми находится в самом низу социальной пирамиды, девочка и ещё почти ребёнок. К детям и девочкам тут отношение снисходительное. Считается, что этой категории граждан можно не блистать умом и сообразительностью. От них в основном требуется быть милыми и послушными. Окружающие над их ошибками с удовольствием и добродушно посмеиваются, однако запросто могут прочитать мораль – как нужно делать правильно. Причём совершенно незнакомые дядьки и тётки на улице. И если такое случается, то нужно внимательно их выслушивать, пока они не устанут и не наговорятся, кланяться при этом и уважительно благодарить за науку. Я уже несколько раз налетел на такое. С одной стороны – бесценный информационный канал для вживания в среду, с другой стороны – терпеть не могу, когда мне читают нотации! А именно так и происходит. Не чем иным, как нравоучительными нотациями, это назвать нельзя. Потом, кланяться я не привык… Ну не приучен я поклоны бить, как местные! Нет у меня такого навыка! Я уже краем уха тут услышал, проходя мимо как раз обсуждавших меня официанток, что Юн Ми – «гордячка, лишний раз спину не согнёт… Что у неё за воспитание?».
В общем, здесь полно каких-то совершенно странных обычаев. То, что принимать пищу в одиночестве – это своими руками записывать себя в изгои, это я тоже уже понял, но вот про зубы я совершенно был не в курсах. Оказывается, после каждого приёма пищи следует чистить зубы. Не-е, то, что врачи это советуют делать, это для меня не секрет, но в России, на рабочем месте, это у нас никто не делает. А вот в Корее – совсем по-другому! Все работники, так же дружно, как они ходят на обед, после того как поели, встают и топают чистить зубы. У каждого для этих целей имеется специально заготовленная зубная щётка и паста, и это выглядит как настоящий ритуал – первые 15 минут после обеда в туалет не пробьёшься, все дружно чистят зубы. Так тут принято, оказывается! Но я-то откуда?! Ни сном ни духом ведь! Я раз пропустил ритуал, на меня покосились, я не понял, два пропустил, на меня опять покосились, я опять не понял, а на третий раз Хё Чжу устроила мне натуральную выволочку, причём на глазах у коллектива.
